Если вы считаете сайт интересным, можете отблагодарить автора за его создание и поддержку на протяжении 18 лет.


«ИГРА НА ПОНИЖЕНИЕ»
(The Big Short)

США, 2015, 130 мин., «Paramount Pictures/New Regency Productions/Plan B Entertainment»
Режиссер и сценарист Адам Маккей по Майклу Льюису, сценарист Чарльз Рэндольф
В ролях Кристиан Бэйл, Брэд Питт, Стив Карелл, Райан Гослинг, Кейси Гроувс, Чарли Талберт, Хантер Берк, Бернард Хокке

История нескольких человек, которые независимо друг от друга предсказали мировой экономический кризис 2008 года задолго до того, как о нем зашептались в кулуарах на Уолл-стрит. И предсказав, стали на нем зарабатывать…
Сюжет картины посвящен тому, как несколько финансовых аналитиков и сотрудников хедж-фондов на Уолл-Стрит смогли предсказать развитие событий кризиса и сыграли на понижение курса ипотечных облигаций, заработав состояние. Картина получила высокие оценки критики за глубину раскрытия темы и умелый баланс художественных достоинств с достаточно правдоподобным изложением рыночных и экономических механизмов, лежавших в основе экономического коллапса. Премия «Оскар» за лучший адаптированный сценарий и еще 4 номинации, в том числе за лучший фильм. Премия британской киноакадемии «BAFTA» за лучший адаптированный сценарий.
Действие картины начинается в 2005 году. Чудаковатый финансовый гений, управляющий хедж-фонда Scion Capital Майкл Бьюрри предчувствует, что американский рынок ипотечных кредитов может скоро лопнуть. В связи с этим он страхует около миллиарда долларов своих клиентов через кредитный дефолтный своп. Клиенты фонда Бьюрри волнуются, ведь рынок кредитов представлялся весьма стабильным, но тот твердо стоит на своем. Уолл-стрит замечает эту странную активность и вскоре несколько финансистов догадываются, что опасения Бьюрри имеют под собой основания. Более того, сыграв на понижение, можно хорошо заработать. Разрабатывать тему независимо начинают: агентство Front Point и молодые инвесторы Чарли Геллер и Джейми Шипли. Руководитель Front Point Марк Баум, по наводке трейдера Deutsche Bank Джареда Веннета, пытается понять природу проблемы. Веннет привлекает внимание к CDO. Эти транши облигаций уже давно не соответствуют тому рейтингу, который им присваивают без должной проверки. Обычная практика на рынке: смешивать бумаги с рейтингом «A» и «мусорные» «B» и всему портфелю облигаций присваивать высший рейтинг. Баум и его люди лично отправляются в пригороды Майами, дабы на местах проверить то, что рынок ипотечных кредитов действительно перегрет и дефолт возможен в ближайшем будущем. Поговорив с местными жителями и риэлторами, Баум понимает, что ситуация действительно угрожающая. Массовые невыплаты по кредитам только вопрос времени. Геллер и Шипли также приходят к идее свопов и контактируют с отошедшим от дел брокером Беном Рикертом. Через него они выходят на Deutsche Bank и заключают сделки со свопами. Тем временем Баум узнает о синтетических CDO, представляющих собой финансовую пирамиду, на существование которой закрывают глаза контролирующие органы. Front Point, Геллер и Шипли приобретают свопы на крупные суммы, предполагая, что, когда облигации ипотечных займов упадут в цене, они зашортят свои сделки и с лихвой вернут вложения. Приходит 2007 год и предсказания начинают сбываться. По стране поднимается волна невозвратов по ипотеке, тем не менее, облигации, подкрепляющие долговые обязательства, пока в цене не падают. Пытаясь разобраться в этом парадоксе, Баум посещает офис Standard-Poor’s. Почему рейтинговое агентство упорно продолжает присваивать сомнительным портфелям бумаг рейтинги уровня «A»? Сотрудница агентства объясняет, что они вынуждены так поступать, иначе банки уйдут к конкурентам и все равно получат необходимый рейтинг там. Обвал курса ценных бумаг начинается только тогда, когда на волне кризиса разоряются Bear Stearns и Lehman Brothers. Один за другим герои картины начинают избавляться от своих свопов с большой выгодой. Марк Баум в последний момент начинает сомневаться, ведь средства, которые он получит-деньги простых людей, за счет которых устраняют последствия кризиса. Тем не менее, он закрывает сделку…
Майкл Льюис в интервью отмечал, что никогда не понимал причин внимания к его книгам в Голливуде. Признание к нему как к автору, стоящему экранизации, пришло после кассового успеха картины «Невидимая сторона», по книге «The Blind Side: Evolution of a Game». В 2010 году свет увидело документальное исследование Льюиса «Большая игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы», которое вскоре стало бестселлером. Книгу прочитал Адам Маккей и рекомендовал студии Paramount Pictures рассмотреть возможность экранизации. Маккей, больше известный по комедиям, причем ориентированным на аудиторию с невзыскательным вкусом, неожиданно выбрал серьезную тему, как своеобразный вызов самому себе. Особенно Маккею понравился финальный поворот сюжета, когда герои осознают то, что сделали ставку против устоев всей экономики, основы существования, в известном смысле, против самих себя. В 2013 студия Paramount приобрела права на книгу и передала продюсирование будущей картины Брэду Питту и его студии Plan B Entertainment. У Брэда уже был положительный опыт экранизации произведений Льюиса в аналитической картине «Человек, который изменил все», и он сразу согласился. В марте 2014 Адам Маккей был официально привлечен в проект в качестве режиссера. Чарльз Рэндольф стал его соавтором сценария в будущем проекте. Работа над сценарием заняла около 6 месяцев. Рэндольф при создании персонажей вдохновлялся настроением ранних комедий Милоша Формана и картины «Хвост виляет собакой». Сюжет книги был значительно переработан, появилась часть с событиями во Флориде (которой не было в книге). Финансовая составляющая была упрощена, но не слишком. Такая сцена, где Джаред Венетт объясняет коллегам при помощи башни Дженга механизм пирамиды ИЦБ, как заметил сценарист, в фильме может быть только одна. Главные герои ленты профессионалы, которые и так знакомы с функционированием рынка ценных бумаг. Объяснение делается для зрителя, но злоупотреблять такими лекциями в игровом фильме нежелательно. Обнаружив в книге Льюиса массу сносок-пояснений для терминов, Маккей решил добавить в канву сюжета отступления-врезки в исполнении приглашенных звезд. Подбор актеров прошел быстро-всего за три недели были получены подтверждения от всех. В январе 2015 года студия официально сообщила, что подбор актеров и локаций для натуры завершен, и подтвердила возможность начала съемок картины через месяц. Съемки картины начались 18 марта 2015 года, прошли примерно за 50 дней, большей частью в Новом Орлеане. Отдельные эпизоды были запечатлены в Нью-Йорке и Лас-Вегасе. Интерьер офиса Lehman Brothers был воссоздан в вестибюле здания Управления финансовых услуг штата Нью-Йорк, в Манхэттене. Оператор Барри Эйкройд отметил, что хотел снять ее «не слишком красиво и не слишком вычурно», придерживаясь заданного режиссером документального подхода и тона черной комедии. Картина снималась на пленку, в формате Super-35 на оборудовании Panavision. Для наездов и эффекта съемки с рук, которые так любит Эйкройд, использовалась специально разработанная Panavision камера, которая была впервые применена еще для картины «Последнее лицо». Маккей, заметив, что весь его актерский ансамбль слишком хорошо выглядит, заявил, что в этом фильме они не будут кинозвездами. Больше всего усилий режиссера потребовал образ Майкла Бьюри. Этот персонаж-единственный, сохранивший имя своего реального прообраза, и по сюжету он находится в некотором вакууме, не общаясь с другими главными действующими лицами. С Кристианом Бейлом режиссер работал над образом около 10 дней. Незадолго перед съемками Бейл сильно повредил себе колено и еле двигался. В одной из первых сцен ему нужно было сыграть на ударной установке одну из композиций группы Pantera, демонстрируя эксцентричные увлечения финансового гения. Актер справился со сложной сценой. Майкл Бьюри, консультировавший создателей, прислал Кристиану Бейлу свою одежду, чтобы тот выглядел аутентично в кадре. По требованию режиссера, Стив Карелл набрал около 8 кг. Райан Гослинг вставил темные контактные линзы и «испортил» прическу. Стилистам также пришлось поработать над прической Брэда Питта, образ которого был дополнен бородой. Финансовым консультантом картины стал журналист Адам Дэвидсон. Маккей, опасаясь того, что картина останется слишком сложной для понимания рядового зрителя, договорился с киностудией о боольшем количестве тестовых просмотров с фокус-группами, чем это бывает обычно. Всего их было проведено шесть. Первый вариант режиссерского монтажа был продолжительностью 150 минут. После работы с фокус-группами продолжительность сократили до 130 минут. Премьера и ограниченный просмотр состоялись в рамках кинофестиваля AFI Fest 22 сентября 2015 года. В широкий прокат картина вышла 11 декабря. Как отметил Эндрю Баркер из Variety, трудно представить, что один и тот же режиссер снял «Копы в глубоком запасе», «Телеведущего» и «Игру на понижение». Впрочем, памятуя о предыдущих работах режиссера, большинство специалистов отнесло ее к жанру комедии, отражающей общий тренд Голливуда с юмористическим подходом к серьезным и даже трагическим темам. Питер Трэверс даже назвал ее комедией-катастрофой. Картина была высоко оценена большинством критиков, заняв достойное место в новом поколении лент об истории финансового кризиса 2007-2008, вышедших после 2010 года. Она не является такой «развязной», как «Волк с Уолл-стрит», хотя и не столь аналитической, как строго документальная «Инсайдеры», сохраняя баланс с развлекательным началом. Джеймс Берардинелли выделил «хирургическую точность», с которой создатели обнажают внутренние механизмы, приведшие к катастрофе. Серьезный, аналитический разбор кризиса заканчивается необычным для современного игрового кино открытым финалом. Главные герои выиграли свои ставки, но выиграли за счет простых людей. Те, кого условно можно отнести к «негодяям», остались ненаказанными. Однако достижение «Игры на понижение» в том, что мистер Маккей не просто подчеркивает мораль истории диалогами. Концовка картины с ее резкой сменой тона со вздоха облегчения на вздох разочарования и неожиданное изменение настроения музыки на мрачную…все вместе создает волну почти невыносимого отвращения. Фильм соткан из противоречий, которые начинаются с оригинального названия картины, содержащего оксюморон. Основные события развиваются темпераментно и в высоком темпе. Сложные для понимания действия героев, игра на бирже, упоминания финансовых инструментов перемежаются эпизодами из личной жизни героев, вставками своеобразного «белого шума» современной поп-музыки, нарезок клипов. Критик Энтони Скотт (NY Times) сравнил сюжет картины с психоделическим трипом. Находка создателей-остановки в рваном повествовании, когда герои неожиданно останавливаются и сквозь «четвертую стену» обращаются к зрителям: «а на самом деле все было не совсем так». Оператор придерживается необычного подхода, стилизованного под любительскую съемку, хотя и без модной дрожащей камеры. Фокус в мизансцене постоянно переходит с одного героя на другого, неожиданно происходит наезд, словно оператор не определился, что ему показывать. Главная трудность, с которой столкнулись создатели-это необходимость донести сложные экономические понятия, без которых невозможно разобраться в интриге картины, до неподготовленного зрителя. «Облигации не особенно фотогеничны», но создатели картины сделали все, что смогли. Им пришлось искать нестандартный подход, чтобы «Игра на понижение» не превратилась в нудную лекцию по экономике. Приглашенные звезды поясняют механизм работы вторичных финансовых инструментов на простых аналогиях: пенная ванна (финансовый пузырь), уха второй свежести (портфель ценных бумаг с разным рейтингом) и игра в казино (ставки на CDO). Отдельных негативных отзывов заслужило чрезмерное морализаторство в комментариях, а также излишний пафос в концовке, в которой авторы без всякого иносказания преподносят мораль картины. Центральных персонажей формально можно отнести к положительным героям, но зритель не испытывает к ним сочувствия-они всего лишь хладнокровные дельцы. В картине счастливый конец, все ведущие персонажи остались в прибыли, но зритель испытывает противоречивые ощущения. По мнению критика NY Daily News, главные герои-представители редкого класса симпатичных злодеев Актерский ансамбль заслужил, в целом, высокие оценки. Всем актерам центральных персонажей удалось создать запоминающихся героев. Критики особо выделили игру Стива Карелла, создавшего глубокий образ Марка Баума, ощущающего моральную ответственность за все происходящее. Основная интрига построена вокруг того, что главный герой строит достаточно точный прогноз на цену по ИЦБ, так как финансовая пирамида, построенная на этих ценных бумагах, рано или поздно рухнет. Он ставит против ценных бумаг, считавшихся устоями рынка. Практика выдачи субстандартных кредитов с плавающей ставкой без должной проверки кредитной истории стала повсеместной. Объединение рискованных бумаг в транши CDO, рейтинг которых не проходит должной проверки. Наблюдая появление на рынке еще более рискованных, так называемых синтетических CDO, герои только убеждаются в своей правоте. Майкл Бьюри и другие трейдеры в фильме делают, как в казино или букмекерской конторе, ставку на падение цены, то есть «на понижение», играя на бирже на стороне «медведей». Механизм, используемый при игре на понижение («шорт»), является обратным по отношению к обычной спекулятивной перепродаже ценных бумаг. Трейдер, знающий, что цена будет падать, берет ценные бумаги в долг у брокера, продает на рынке и ждет снижения цены. Когда цена, наконец, падает, он покупает их и оставляет разницу себе (закрывает сделку). Трейдеру выгодно это сделать, когда цена упадет до самого низкого уровня. Бьюри мог и непосредственно приобрести акции (причем сделку он осуществлял не на свои деньги, а на средства клиентов своего фонда), но он использовал механизм кредитного дефолтного свопа (CDS). Данный дериватив страхует сделку. При этом покупатель (Бьюри) оплачивает не всю сумму приобретаемых ценных бумаг, а только возрастание в цене предмета сделки, если оно произойдет (так называемые premiums). Банк, предоставивший CDS, уверен в том, что цена бумаг не упадет, и соглашается (в реальности, CDS по отношению к ипотечным ценным бумагам не существовали на рынке и возникли только после того, как Бьюри проявил к ним интерес). Риск состоит в том, что если цена на бумаги вместо падения будет расти, то по условиям контракта ему постоянно придется покрывать разницу и у него не хватит наличности. Об этом и беспокоятся клиенты хедж-фонда Майкла Бьюри. В итоге все расходы Бьюри и других игроков на понижение оказываются оправданы. Бьюри вернул вложения с прибылью 489 %. Обращает внимание и то, что Бьюри обратился за сделкой CDS именно в Deutsche Bank и Goldman Sachs. Он учел то, что многие финансовые институты пострадают от кризиса и не смогут с ним расплатиться-выбранные им банки не были столь тесно связаны с рынком ипотечных бумаг и, скорее всего, остались бы на плаву. Майкл Льюис считал, что появление фильма по столь сложной для восприятия книге-возможность донести для более широкой аудитории важные уроки, которые все должны извлечь из недавнего кризиса. Не достаточно объяснить сложные понятия читателю, читатель должен захотеть их понять. Если понятия очень сложные, читателю должно быть жизненно необходимо их понять. Газета Guardian назвала изображение событий достаточно убедительным и исторически достоверным. По сравнению с «Пределом риска», фильм Маккея рассматривает более широкий спектр событий, персон и организаций, повлиявших и вовлеченных в кризис. Эксперт Wall Street Journal Грег Ип отметил, что фильм интересен и полезен, хотя изображенная им картина не совсем полна. Мораль картины и ее изобличающий посыл направлены на несправедливость, связанную с тем, что банки, попустительствовавшие коллапсу экономики, не были наказаны, а были взяты на поруки государством за счет налогоплательщиков. Между тем, для специалистов гораздо важнее не то, что пузырь лопнул, а то, как пузырь сформировался. Эти сложные макроэкономические процессы (низкая процентная ставка ФРС, конъюнктура мирового рынка) вряд ли можно отобразить в игровом фильме, но именно их анализ по-настоящему важен для предотвращения будущих кризисов. В картине не упоминается тот, кто заработал (также на CDS) больше всех на кризисе-миллиардер Джон Полсон, хотя его история также весьма поучительна. Майкл Бьюри отметил то, что фильм рассказал лишь о небольшой части глобальной проблемы. Финансовый обозреватель Холман Дженкинс подверг картину глубокой критике, заметив, что у крупных банков так называемые «токсичные» ипотечные активы, составляли всего около 2 % от всего портфеля, и одних только этих активов было недостаточно, чтобы нанести такой удар по системе. Изображенная в картине близорукость СМИ, которые, вступив в сговор с банками, не замечали надвигающуюся катастрофу, не соответствует реальности. Wall Street Journal и другие издания писали о надувающемся пузыре еще с 2004 года. Обозреватель Forbes Стив Дэннинг, полемизируя с коллегами, отметил высокую достоверность фильма, правильно расставленные акценты. Подобные фильмы повышают бдительность и привлекают внимание к тому, что раньше оставалось в тени.
Финансовый кризис 2007-2008 годов начался с ипотечного кризиса в США, банкротства банков и падения цен на акции, проложив путь мировому экономическому кризису (иногда называемому «великой рецессией»). Начальной стадией мирового финансово-экономического кризиса послужил ипотечный кризис в США, первые признаки которого проявились в 2006 году в снижении числа продаж домов, а к весне 2007 года переросли в кризис высокорисковых ипотечных кредитов. Довольно быстро проблемы с кредитованием ощутили и надежные заемщики. Летом 2007 года кризис из ипотечного начал перерастать в финансовый и затрагивать не только США. Начались банкротства крупных банков, спасение банков со стороны национальных правительств. Особенно важным событием в обострении кризиса стало банкротство Lehman Brothers 15 сентября 2008 года. Котировки на фондовых рынках резко снизились в течение 2008 года и в начале 2009 года. Для компаний существенно сократились возможности получения капиталов при размещении ценных бумаг. В 2008 году кризис приобрел мировой характер и начал проявляться в повсеместном снижении объемов производства, снижении спроса и цен на сырье, росте безработицы. По подсчетам Вашингтонского Института международных финансов, за 2007 г. и первую половину 2008 г. общий объем списаний банков разных стран из-за потерь составил около $390 млрд., причем более половины этой суммы пришлось на Европу. По данным, приводимым акад. В. М. Полтеровичем, в течение 2008 г. стоимость американских компаний снизилась в среднем на 40 %. На основных рынках Европы падение составило более 50 %, а значения российских биржевых индексов упали более чем на 3/4 по сравнению с докризисным периодом. Непосредственным предшественником общего финансового и банковского кризиса в США стал кризис высокорисковых ипотечных кредитов (subprime) в 2007 году, то есть ипотечного кредитования лиц с низкими доходами и плохой кредитной историей. С 2001 по 2005 годы стоимость недвижимости, которой напрямую владели домохозяйства, выросла на $10 трлн., в кризис американцы потеряли порядка $6 трлн. от стоимости принадлежащей им недвижимости. Джордж Сорос в «Die Welt» от 14 октября 2008 года определил роль «ипотечного мыльного пузыря» как «лишь спускового механизма, который привел к тому, что лопнул более крупный пузырь». Впоследствии Финансовый кризис в США стал детонатором глобального кризиса. По мнению аналитиков, американские инвестиционные структуры, сталкивающиеся с проблемами на внутреннем рынке, начали сбрасывать свои зарубежные активы, что вызвало отток денежных средств с рынков новых развивающихся стран. В результате этого от кризиса, возникшего в США, начала страдать вся мировая экономика. 13 января 2010 года начала работу созданная Конгрессом США комиссия по расследованию причин кризиса. Существенным фактором возникновения кредитного кризиса в США, по мнению ряда экспертов, стало широкое использование с начала 1990-х годов производных финансовых инструментов, деривативов и стремление повысить доходность за счет увеличения рисков. При этом нет анализа, который бы показал, что именно деривативы приблизили кризис, и что не наступил бы кризис в строительстве еще раньше, если бы деривативы не способствовали расширению спроса на недвижимость и дорогие товары. В США рост экономики в основном наблюдался за пределами реального сектора. Накануне кризиса до 40 % корпоративных прибылей приходилось на финансовый сектор, где все было надуто, 40 % инвестиций приходилось на недвижимость-и все это было вложено в пузырь.
31 октября 2007 года многие индексы мировых фондовых рынков достигли пика, после которого началось снижение: с того дня по 3 октября 2008 года, когда палата представителей конгресса США со второй попытки приняла план Полсона, индекс S-P 500 упал на 30 %. Индекс MSCI World, показывающий динамику на рынках развитых стран, упал на 32, 3 %. Индекс развивающихся рынков MSCI Emerging Markets-на 40, 5 %. В отличие от предшествующего обвала в 2000-2002 годы, который был вызван крахом на фондовом рынке технологических компаний и был ограничен рынком США, обвал 2007-2008 годов затронул все страны и был обусловлен событиями за пределами фондового рынка-бумом, а затем крахом в кредитном и жилищном секторах, а позднее-и на сырьевых рынках: первыми стали падать акции западных банков, а с июля 2008 года, когда начала быстро дешеветь нефть-акции сырьевых компаний развивающихся стран. Банковская неделя 6-10 октября 2008 года принесла самое резкое в истории падение индексов на торговых площадках США: Dow Jones Industrial Average упал до 7882,51 и закрылся на 8451,19. The Financial Times сравнила обвал фондового рынка в пятницу 10 октября 2008 года с 10 октября 1938 года: «На утренних торгах в пятницу падение индекса S-P 500 за десятилетие было почти идентичным его падению за десятилетие в ту же дату в 1938 году». Обвал фондового рынка в октябре 2008 года стал рекордным для рынка США за последние 20 лет, для рынка Японии-за всю историю. В августе 2007 года банк Bear Stearns оказался в центре кризиса ипотечного кредитования. На то время он являлся пятым по величине инвестиционным банком США. В результате два хедж-фонда под его управлением потеряли на инвестициях в ипотечные облигации почти все деньги клиентов ($1, 6 млрд.), что вызвало панику на фондовом рынке. 14 марта 2008 года фирма объявила, что нуждается в срочном финансировании для исполнения обязательств по выплатам из-за продолжающегося в стране кредитного кризиса. Федеральная резервная система США и банк JPMorgan Chase согласились выделить дополнительное финансирование. Сразу после этой новости акции банка упали на 47 %. 15 сентября 2008 года о своем банкротстве объявил банк Lehman Brothers-один из крупнейших банков США. Заместитель главы Нацбанка Украины, д. э. н. Савченко А. В. отмечал, что «Lehman Brothers…был самым сильным игроком на рынке кредитных дефолтных свопов. Потеряв страховки на свои инвестиции, американские инвесторы в спешном порядке начали закрывать позиции на развивающихся рынках и уходить в доллар». Банкротство Lehman Brothers вызвало сомнения в возможности выплат страховых компаний, страхующих от рисков банкротства кредитуемых (CDS), что привело к кризису самого инструмента CDS и резкому увеличению рисков страхования. Это стало причиной кризиса доверия между банками и резкого роста ставок кредитования, что особенно сильно сказалось на развивающихся кредитных рынках, в том числе Украины и России. Спред LIBOR-OIS (показывающий разницу между ставкой LIBOR и фьючерсом на официальную ставку Центробанка-свидетельство доступности денег на межбанковском рынке) в конце сентября 2008 года для долларовых кредитов превысил 200 базисных пунктов, а в начале октября-250. «Пять ведущих инвестиционных банков США прекратили свое существование в прежнем качестве: Bear Stearns был перепродан, Lehman Brothers обанкротился, Merrill Lynch перепродан, Goldman Sachs и Morgan Stanley сменили свою вывеску, перестали быть инвестиционными банками в связи с особыми рисками и необходимостью получить дополнительную поддержку Федеральной резервной системы». 13 октября 2008 года The Times писала, что в мире последует постепенный отход от однополярной глобальной валютной системы, основанной на долларе. Ссылаясь на «Жэньминь жибао» газета привела мнение китайского экономиста Ши Цзяньсюня, призвавшего к «диверсификации валютной и финансовой системы и справедливому финансовому порядку, который не будет зависеть от Соединенных Штатов».
Американский финансист Джордж Сорос в Die Welt от 14 октября 2008 года предрекал относительное ослабление экономики и упадок США и экономическое усиление Китая: «В то время как у нас накапливались долги, китайцы экономили и копили богатство. Китайцам через какое-то время будет принадлежать большая часть мира, поскольку они переведут свои долларовые резервы и вклады в США в настоящие активы. Это изменит расстановку сил. Сдвиг власти в сторону Азии произойдет в результате грехов, совершенных Америкой за последние 25 лет». По мнению Фрэнсиса Фукуямы (ноябрь 2008): «это не конец капитализма. Я думаю, это конец рейганизма. У Рейгана было несколько идей, одна из которых состояла в том, чтобы сократить налоги, но траты оставить на прежнем уровне: считалось, что это приведет к экономическому росту. И привело, но это же породило и множество проблем. Другая идея состояла в дерегуляции, в том числе и в дерегуляции финансовых рынков…Я думаю, что вероятность того, что США потеряют позицию мирового экономического лидера, очень мала». Опубликованный 13 ноября 2008 года экономический обзор Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) констатировал, что развитые экономики мира вступили в рецессию. Международное рейтинговое агентство Fitch Ratings полагало, что рецессия будет самой суровой со Второй мировой войны и впервые развитый мир вступает в нее синхронно.
Таким образом, финансовый кризис 2007-2008 годов оказался первой стадией мирового экономического кризиса, начавшегося в 2008 году.
Ипотечный кризис в США-финансово-экономический кризис, проявившийся резким ростом количества невыплат по ипотечным кредитам с высоким уровнем риска (субстандартная ипотека, выданная заемщикам с уровнем кредитного скоринга ниже 600), учащением случаев отчуждения банками заложенного недвижимого имущества, а также вызванное ими падение цен на ценные бумаги, обеспеченные субстандартными закладными. Этот кризис стал началом финансового кризиса 2007-2008 годов, переросшего в мировой экономический кризис. Традиционно в США доля ипотечных кредитов с высокой долей риска находилась на низком уровне в 8 %. В 2004-2006 годах она выросла до приблизительно 20 % от общего числа выданных ипотечных кредитов (и даже выше в некоторых регионах США). Значительную часть (в 2006 г. более 90 %) составляли кредиты с плавающей процентной ставкой. Увеличение доли субстандартных кредитов было одним из проявлений более общей тенденции снижения стандартов кредитования, а также вывода на рынок более рискованных ипотечных продуктов. При этом потребительское кредитование в США приобретало все большую популярность: в конце 2007 г. доля долговых обязательств от общей суммы располагаемого личного дохода выросла до 127 % (в 1990 г. она составляла 90 %), что в значительной мере было вызвано широким распространением ипотечного кредитования. Цены на жилую недвижимость в США активно росли до середины 2006 г., после чего они начали стремительно падать. Из-за этого заемщикам стало значительно сложнее добиться рефинансирования кредита. В то же время процентные ставки по ипотечным кредитам с плавающей ставкой начали повышаться, что повлекло за собой повышение размера ежемесячных выплат и привело к резкому росту количества случаев невыполнения обязательств по кредитам. Широко распространенные на финансовом рынке производные ценные бумаги, обеспеченные в том числе субстандартными ипотечными закладными, почти полностью обесценились, а нежелание частных инвесторов вкладывать средства в рынок кредитования и сокращение количества инвестиционных возможностей привели к значительному сокращению объема торговли ипотечными и другими ценными бумагами по всему миру. Сомнения в устойчивости кредитного и финансового рынков США привели к ужесточению условий кредитования по всему миру и замедлению экономического роста как в США, так и в Европе. Пик общего числа выселений за неуплату по ипотеке пришелся на 2009-2010 годы. Если вы видите, что практика кредитования становится неадекватной-например, ипотека без первоначального взноса, без подтверждения доходов и места работы, с выплатой одних только процентов в первые годы погашения кредита-ее нужно корректировать. ФРС все это видела, но предпочитала не мешать свободным рынкам: считалось, что участники рынка лучше понимают ситуацию и, если они придумывают все эти финансовые инновации, значит, для этого есть причина и их не нужно контролировать. Непосредственной причиной ипотечного кризиса стал прокол экономического пузыря на рынке недвижимости США, рост которого достиг наивысшей точки в 2005-2006 гг. Вскоре после краха рынка недвижимости все большее число заемщиков было не в состоянии выполнять свои обязательства по субстандартным ипотечным кредитам и по ипотечным кредитам с плавающей процентной ставкой. В 2004-2007 гг. кредиторы выдавали большое количество субстандартных кредитов, и именно заемщики, получившие кредиты в этот период времени, были чаще всего неспособны производить выплаты по обязательствам. Поскольку они были уверены в долгосрочном росте цен на жилую недвижимость, они были склонны принимать на себя трудновыполнимые обязательства по ипотечным кредитам, рассчитывая на проведение рефинансирования на более благоприятных условиях, а также из-за наличия привлекательных инновационных предложений (например, кредитов с низкими первоначальными выплатами). Кроме того, во многих случаях потребители, которые могли бы претендовать на стандартные условия кредитования, получили субстандартные ипотечные кредиты, хотя и соответствовали требованиям Федеральной корпорации жилищного ипотечного кредита и Федеральной национальной ипотечной ассоциации. Это произошло из-за сокращения влияния предприятий с государственным участием в сфере ипотечного кредитования и улучшения позиций частных компаний-кредиторов. Секьюритизация ипотечных кредитов из группы самого высокого риска осуществлялась частными инвестиционными банками и, как правило, в отличие от предприятий с государственным участием, обладающих определенным влиянием и занимающих сильное положение на рынке, эти банки не могли воздействовать на инициаторов кредитов. В 2006-2007 гг. во многих регионах США стало сложнее провести рефинансирование кредита из-за роста процентных ставок и умеренного падения цен на жилую недвижимость. Без рефинансирования многие заемщики оказались не в состоянии выполнить свои обязательства: ставка для ипотечных кредитов с плавающей процентной ставкой возросла, срок первоначальных низких выплат по ипотечным кредитам завершился, а цены на жилую недвижимость не выросли, как ожидалось, а упали. Вышеперечисленные факторы привели к увеличению количества случаев отчуждения банками недвижимого имущества заемщиков. К сентябрю 2007 г. из-за падения цен на недвижимость рыночная стоимость 23 % объектов жилой недвижимости в США оказалась ниже суммы выплат по ипотечному кредиту. Это стало для заемщиков финансовым стимулом для отказа от выплат по кредиту и передачи недвижимости в собственность залогодержателей. Начавшееся в конце 2006 г. массовое отчуждение собственности за долги, в том числе по субстандартным кредитам, продолжается и в настоящее время и является одним из основных факторов мирового экономического кризиса, поскольку приводит к оттоку средств потребителей и уменьшает финансовую устойчивость банковских учреждений. В 2002-2004 гг. доступность кредитов в США возросла благодаря значительным зарубежным инвестициям в первую очередь из азиатских стран с быстроразвивающейся экономикой и стран-экспортеров нефти, а также благодаря низкому уровню процентных ставок в Америке. Это привело к росту пузырей на рынке недвижимости и кредитном рынке. Благодаря облегченному доступу к различным видам кредитов (ипотека, кредитные карты и кредиты на покупку автомобилей), потребители приняли на себя ранее небывалый объем обязательств. При этом бумы на рынке недвижимости и кредитном рынке привели к увеличению объемов выпуска ипотечных ценных бумаг-производных финансовых продуктов, цена которых зависит от выплат по ипотечным кредитам и цен на жилую недвижимость. Эти инновационные ценные бумаги позволяли инвесторам со всего мира вкладывать средства в рынок недвижимости США. После того, как цены на недвижимость в США упали, крупные международные финансовые учреждения, инвестировавшие значительные заемные средства в ипотечные ценные бумаги, понесли существенные убытки. Когда влияние кризиса распространилось за пределы рынка недвижимости, возросло число случаев невыполнения обязательств и по другим видам кредитов. Мировые финансовые потери, вызванные кризисом, оцениваются в триллионы долларов США. Одновременно с ростом пузырей на рынке недвижимости и кредитном рынке ряд факторов привел к нарушению стабильности финансовой системы США. В частности, должностные лица высшего уровня не оценили должным образом опасность теневой банковской системы, образованной такими финансовыми организациями, как инвестиционные банки и хедж-фонды. Сложные забалансные методы секьюритизации и создания производных ценных бумаг позволяли «теневым» банкам скрывать долю заемного капитала от инвесторов и контрольно-надзорных органов. Инновационные финансовые инструменты также сделали практически невозможной реорганизацию компаний после банкротства, и тем самым способствовали принятию решения о выделении правительственной экстренной финансовой помощи. Некоторые эксперты указывают на то, что хотя «теневые» компании заняли ведущие позиции на рынке кредитования, при этом они не были обязаны подчиняться нормам регулирования, распространяющимся на коммерческие (депозитные) банки, которые традиционно оказывали услуги по предоставлению кредитов. Организации теневой банковской системы и некоторые банки, подлежащие государственному регулированию, приняли на себя значительные долговые обязательства и в то же время выдавали кредиты с высоким уровнем риска, не обеспечивая наличия финансовых резервов, достаточных для компенсации возможных потерь по кредитам или ипотечным ценным бумагам. После того, как из-за краха рынка недвижимости эти компании понесли финансовые потери, предоставление кредитов в прежнем объеме стало невозможным. Это привело к замедлению деловой активности и возникновению сомнений в стабильности ключевых финансовых организаций. Необходимые для роста деловой активности средства для стимулирования рынка кредитования и укрепления доверия к рынку краткосрочных обязательств-одному из ключевых источников финансирования компаний-были предоставлены рядом центральных банков. Кроме того, правительства ряда стран оказали экстренную финансовую помощь многим финансовым организациям, что привело к значительному росту государственного долга. Рецессия на рынке недвижимости и последовавший за ней кризис на финансовом рынке привели к тому, что рядом центральных банков было принято решение уменьшить процентную ставку, а многие правительства начали осуществлять программы стимулирования экономики. Кризис также оказал значительное воздействие на мировой рынок ценных бумаг: между 1 января и 11 октября 2008 г. держатели акций американских корпораций потерпели убытки в размере около 8 триллионов долларов США (общая стоимость акций упала с 20 трлн. долларов до 12 трлн. долларов). В других странах потери составили около 40 %. Потери на фондовых рынках и падение цен на жилую недвижимость привели к дальнейшему снижению экономической активности потребителей, которая является главной движущей силой развития экономики. В ноябре 2008 и марте 2009 г. прошли совещания лидеров крупных развитых и развивающихся стран, посвященные выработке стратегий по борьбе с кризисом. Также с предложениями по борьбе с кризисом выступили представители госслужб, центральных банков, экономисты и руководители предприятий. В июле 2010 г. в США был принят Закон Додда-Франка о реформе финансового сектора США, целью которого было устранение некоторых причин возникновения ипотечного кризиса. Заемщики из группы высокого риска, как правило, не всегда способны погасить кредит и имеют небезупречную кредитную историю. Соответственно, риск невыплат по субстандартным кредитам выше, чем по кредитам, выданным первоклассным заемщикам. В случае несвоевременных выплат по ипотечному кредиту сервисному агенту (банку или другой финансовой организации), кредитор имеет право провести изъятие заложенного имущества. В марте 2007 г. общая стоимость субстандартных ипотечных займов в США оценивалась в 1, 3 трлн. долларов, в том числе субстандартные займы с правом удержания первой очереди, по которым не была произведена оплата (более 7, 5 млн. долларов). В 2004-2006 гг. доля ипотечных займов с высоким уровнем риска составляла 19-21 % в общей сумме выданных кредитов, а в 2001-2003 гг. и 2007 г.-менее 10 %. В третьем квартале 2007 г. в 43 % случаев начала процесса отчуждения собственности, инициированных в начале квартала, причиной отчуждения были невыплаты по субстандартным ипотечным займам с плавающей процентной ставкой. При этом подобные кредиты составляли всего 6,8 % от общего объема непогашенных ипотечных кредитов в США. К октябрю 2007 г. приблизительно 16 % выданных субстандартных ипотечных кредитов с плавающей процентной ставкой или были просрочены на срок в более чем 90 дней, или кредитор начал процесс отчуждения недвижимости. Это почти в три раза больше, чем в 2005 г. К январю 2008 г. доля непогашенных в срок кредитов выросла до 21 %, а в мае 2008 г. она составляла 25 %. В конце 2006 г. в денежном отношении объем всех непогашенных ипотечных кредитов, выданных в США домохозяйствам на покупку жилой недвижимости, вмещающей до четырех семей, составил 9, 9 трлн. долларов США, а на конец второго квартала 2008 г.-10, 6 трлн. долларов США. В 2007 г. кредиторами был начат процесс отчуждения почти 1, 3 млн. объектов жилой недвижимости, на 79 % выше, чем в 2006 г. В 2008 г. произошло отчуждение 2, 3 млн. объектов, на 81 % больше, чем в 2007 г., а в 2009 г.-2, 8 млн. объектов, на 21 % выше, чем в 2008 г. В августе 2008 г. 9, 2 % американских заемщиков с непогашенными ипотечными кредитами или признали свое банкротство, или передали недвижимость в собственность кредитора. К сентябрю 2009 г. их число увеличилось до 14, 4 %. С августа 2007 г. по октябрь 2008 г. в США был завершен процесс отчуждения 936 439 объектов жилой недвижимости. В нескольких штатах как общее количество, так и доля отчуждений имущества были значительно выше, чем в среднем по стране: в 2008 г. на десять штатов приходилось 74 % случаев передачи залогового имущества кредиторам, при этом в двух штатах (Калифорния и Флорида) произошел 41 % всех отчуждений. В девяти штатах доля случаев отчуждения жилой недвижимости была выше, чем средняя по стране (1, 84 % домохозяйств). Среди причин кризиса можно назвать ряд факторов, характерных как для кредитного рынка, так и для рынка недвижимости, которые наблюдались в течение ряда лет. Среди факторов, называемых экспертами:
неспособность домовладельцев выполнять обязательства по ипотечным кредитам (в первую очередь из-за изменения процентной ставки по кредитам с плавающей процентной ставкой, принятия на себя невыполнимых обязательств, хищнического кредитования и спекуляции); избыточное строительство в период бума;
выпуск ипотечных продуктов с высоким уровнем риска;
рост влияния частных компаний-кредиторов;
значительный рост уровня задолженности в сфере как личных, так и корпоративных финансов;
создание финансовых продуктов, рассредотачивающих и, возможно, скрывающих риски невыполнения обязательств по ипотечным кредитам;
неудовлетворительные методы регулирования денежного рынка и рынка недвижимости;
неуравновешенность внешнеторговых балансов;
неадекватное государственное регулирование.
Тремя главными катализаторами ипотечного кризиса выступили: приток денег частного сектора, выход банков на рынок ипотечных облигаций и хищническое кредитование, в частности, ипотечный кредит 2-28 (кредит с плавающей процентной ставкой, выдаваемый на 30 лет, где процентная ставка зафиксирована в первые 2 года), который ипотечные кредиторы продавали напрямую или через ипотечных брокеров. На финансовых рынках и на фондовом рынке ключевым фактором, приведшим к возникновению условий, способствовавших кризису, был моральный риск. В существовавших ранее в текущем десятилетии условиях быстрого глобального роста, увеличивавшихся потоков капитала и длительной стабильности участники рынка, стремясь к получению высоких прибылей, не учитывали должным образом имеющихся рисков и действовали без надлежащего предварительного анализа. В то же время такие факторы, как слабые нормы в отношении гарантий, непродуманные методы управления рисками, растущая сложность и непрозрачность финансовых продуктов и вытекающее из этого чрезмерное использование кредитов для биржевой игры, в своей совокупности привели к появлению в этой системе уязвимых мест. Политики, а также регулирующие и контрольные инстанции в ряде развитых стран должным образом не учитывали и не боролись с нарастающими рисками на финансовых рынках, не шли в ногу с финансовыми инновациями и не принимали во внимание системных последствий мер регулирования, осуществляемых на национальном уровне. В мае 2010 г. Уоррен Баффетт и Пол Волкер независимо друг от друга опубликовали списки вызвавших кризис неверных допущений и умозаключений, влиявших на активность финансовой и экономической систем США, среди которых:
цены на жилую недвижимость не могут резко упасть.;
нерегулируемые открытые финансовые рынки обеспечивают оптимальную продуктивность и стабильность системы, инновационные методики разработки новых видов кредитно-финансовых инструментов позволяют направлять средства на наиболее прибыльные и эффективные инвестиции;
концепции из области физики и математики могут использоваться для создания финансовых моделей рынков для оценки рисков;
несбалансированность экономики (например, значительный дефицит торгового баланса и низкий уровень сбережений) не влияет на устойчивость рынка;
теневая банковская система и рынок производных ценных бумаг не нуждаются в более сильном правительственном регулировании.
В январе 2011 г. американская Комиссия по расследованию причин финансового кризиса опубликовала заключительный доклад, согласно которому кризиса можно было избежать, и он был вызван:
несовершенством финансового регулирования, в том числе неспособностью Федеральной резервной системы препятствовать выдаче токсичных ипотечных кредитов;
значительными нарушениями в сфере корпоративного управления, в том числе опрометчивыми рискованными действиями ряда финансовых корпораций;
опасным сочетанием избыточного кредитования и принятия на себя чрезмерных финансовых рисков, как домашними хозяйствами, так и игроками фондового рынка, что привело к кризису финансовой системы;
неготовностью к кризису высших должностных лиц на ключевых регулирующих и контрольных постах и недостаточным пониманием принципов работы финансовой системы;
систематическим несоблюдением этических норм и нарушением принципов прозрачности на всех уровнях.
За несколько лет до начала кризиса низкие процентные ставки и значительный приток иностранного капитала привели к созданию благоприятных условий для роста рынка кредитования; в свою очередь, рост рынка кредитования способствовал быстрому росту рынка недвижимости и стимулировал финансирование потребления за счет заемных средств. В 2004 г. доля собственников жилой недвижимости в США достигла максимальной величины (69, 2 %), при этом с 1980 по 1994 г. она находилась на уровне 64 %. Главной причиной увеличения доли собственников и роста спроса на недвижимость, вызвавшего дальнейший рост цен, стало распространение кредитования с высоким уровнем риска. С 1997 по 2006 г. стоимость типичного объекта жилой недвижимости в США выросла на 124 %. До 2001 г. в течение двух десятилетий средняя по стране стоимость объекта жилой недвижимости была в 2, 9-3, 1 раза выше дохода среднестатистического домашнего хозяйства. В 2006 г. это соотношение составило 4, 0 раза, а в 2007 г.-4, 6 раза. Рост пузыря на рынке недвижимости привел к тому, что многие домовладельцы смогли рефинансировать ипотечные кредиты по более низкой процентной ставке или получили вторичный ипотечный заем под прирост стоимости недвижимости для увеличения потребительских расходов. В конце 2007 г. процентное отношение общей суммы задолженностей американских домашних хозяйств к годовому личному располагаемому доходу составило 127 %, а в 1990 г. оно составляло 77 %. В то время как цены на жилую недвижимость росли, доля личных сбережений сокращалась, а величина кредитов и потребительские расходы росли. Если в конце 1974 г. общая сумма долговых обязательств домашних хозяйств составляла 705 миллиардов долларов (60 % личного располагаемого дохода), то в 2000 г. она составляла 7, 4 триллионов долларов, а на конец второго квартала 2008 г.-14, 5 триллионов долларов (134 % личного располагаемого дохода). В 2008 г. в США в собственности членов одного типичного домашнего хозяйства находилось 13 кредитных карт, при этом 40 % владельцев имели задолженности по картам. В 1970 г. таких домохозяйств было всего 6 %. С началом формирования пузыря на рынке недвижимости общая сумма полученных потребителями кредитов под залог увеличивавшейся стоимости домов выросла с 627 миллиардов долларов в 2001 г. до 1 428 миллиардов долларов в 2005 г., то есть почти на 5 триллионов долларов. Если в 1990-х гг. сумма задолженностей по ипотечным кредитам составляла в среднем около 46 % ВВП, то к 2008 г. она составляла 73 % (10, 5 триллионов долларов в денежном выражении). С 2001 по 2007 г. сумма задолженностей по ипотечным кредитам в США выросла почти в два раза, а размер задолженностей по ипотечным кредитам в расчете на одно домашнее хозяйство при практически неизменном уровне заработной платы вырос более чем на 63 % (с 91 500 до 149 500 долларов). Резкий рост цен на недвижимость и распространение ипотечного кредитования привели к строительному буму и, с течением времени, к избытку домов, выставленных на продажу, что в середине 2006 г. привело к прекращению роста цен на недвижимость и их последующему падению. Доступность кредитных продуктов, а также широко распространенная вера в то, что цены на недвижимость будут продолжать расти, заставили многих неблагонадежных заемщиков согласиться на условия кредитования с плавающей процентной ставкой. Согласно условиям таких кредитов, процентная ставка на протяжении определенного периода времени оставалась на привлекательно низком уровне, после чего на оставшийся срок выплаты кредита она поднималась до рыночного уровня. Заемщики, которые знали, что будут не в состоянии производить более высокие выплаты после окончания первоначального льготного периода, планировали провести рефинансирование кредита, что было возможным благодаря постоянному росту цен на недвижимость. Но когда во многих регионах США цены на дома начали падать, проведение рефинансирования стало проблематичным и те заемщики, которые не смогли добиться рефинансирования кредита, оказались не в состоянии производить выплаты по более высоким ежемесячным ставкам. Поскольку число заемщиков, не выполнявших долговые обязательства, стало расти и продолжает расти до сих пор, увеличилось число отчуждений жилой собственности и, соответственно, количество объектов недвижимости, выставленных на продажу. Это привело к дальнейшему падению цен на дома для покупателей, а для домовладельцев-стоимости домов за вычетом долгов. Кроме того, сокращение выплат по ипотечным кредитам приводит к падению цен на ипотечные ценные бумаги, что отрицательно влияет на величину собственного капитала банков и их финансовую стабильность. Этот порочный круг является ключевой причиной возникновения кризиса. К сентябрю 2008 г. цены на жилую недвижимость в США упали в среднем на 20 % по сравнению с серединой 2006 г., когда они находились на самом высоком уровне. Вследствие 20%-го падения цен на недвижимость американские владельцы жилья обеднели почти на $5 триллионов. Это значительное и неожиданное падение также означало, что для многих заемщиков разница между рыночной стоимостью недвижимости, приобретенной в кредит, и суммой выплат по кредиту стала нулевой или даже отрицательной. В марте 2008 г. число таких заемщиков было оценено в 8, 8 млн. человек, или 10, 8 % всех домовладельцев. По некоторым оценкам, в ноябре 2008 г. число таких заемщиков выросло до 12 млн. человек. К сентябрю 2010 г. 23 % всех объектов жилой недвижимости в США стоили меньше, чем сумма выплат по ипотечному кредиту, полученному для их приобретения. В подобной ситуации для заемщиков выгоднее отказаться от исполнения обязательств, так как ипотечные кредиты, как правило, выдаются под залог недвижимости без права обращения взыскания на имущество заемщика. Экономист Стэн Лейбовиц в статье, опубликованной в «Уолл стрит джорнал», утверждал, что во второй половине 2008 г. на объекты недвижимости с отрицательной стоимостью, составлявшие 12 % от общего числа залоговых объектов, приходилось 47 % случаев начала процесса отчуждения залоговой собственности. Он пришел к выводу, что принятие решения заемщиком об отказе от недвижимости зависело в первую очередь от стоимости недвижимости, а не вида кредита, кредитоспособности или надежности заемщика. Передача объектов недвижимости кредиторам привела к увеличению общего числа домов, выставленных на продажу. Соответственно, количество новых жилищных объектов, проданных в 2007 г., было на 26, 4 % ниже, чем в предшествующем году, а отношение числа непроданных новых объектов недвижимости в январе 2008 г. к числу проданных объектов недвижимости в декабре 2007 г. составило 9, 8-самое высокое значение этого показателя с 1981 г. Более того, почти четыре миллиона объектов было выставлено на продажу на вторичном рынке недвижимости. Из них почти 2, 9 миллиона были не заселены. Избыточное предложение привело к падению цен на жилую недвижимость, которое, в свою очередь, поставило под угрозу способность все большего числа заемщиков производить выплаты по ипотечному кредиту. Предполагается, что цены на недвижимость будут продолжать падать, пока количество домов, выставленных на продажу (пример избыточного предложения), не упадет до более приемлемого уровня. Исследование, опубликованное в январе 2011 г., показало, что в США с июня 2006 г., когда цены на жилую недвижимость находились на высшем уровне, по ноябрь 2010 г. цены упали на 26 %, то есть больше, чем во время Великой депрессии с 1928 по 1933 г. (25, 9 %). Ипотечные займы, получаемые с целью спекуляции жилой недвижимостью, были названы одним из факторов, способствовавших кризису. В 2006 г. 22 % проданных объектов жилой недвижимости были приобретены с целью инвестиций, а еще 14 % объектов были приобретены в качестве домов для проведения отпуска. В 2005 г. доля таких объектов была 28 % и 12 % соответственно. Таким образом, в 2006 г. рекордное число проданных объектов жилой недвижимости (40 %) не становилось основным местом проживания покупателей. Дэвид Лири, занимавший в то время должность главного экономиста Национальной ассоциации торговцев недвижимостью США (National Association of Realtors, NAR), указал, что сокращение объема спекулятивных инвестиций в жилую недвижимость после 2006 г. было ожидаемым: «Спекулянты покинули рынок в 2006 г., из-за чего объем инвестиционных продаж жилой недвижимости стал падать значительно быстрее, чем объем продаж на первичном рынке». В то время как исторически темпы роста цен на недвижимость примерно соответствовали темпам роста инфляции, между 2000 и 2006 г. цены на недвижимость выросли почти в два раза. Во время бума на рынке недвижимости традиционное отношение к домам как к виду долгосрочных инвестиций, не используемому для получения спекулятивной прибыли, изменилось. В СМИ часто появлялись репортажи о том, как в многоквартирных домах квартиры раскупались еще во время строительства, а потом с большой прибылью распродавались владельцами, которые изначально не планировали там проживать. Еще в 2005 г. несколько компаний, предоставляющих ипотечные кредиты, распознали риски спекуляции недвижимостью, после того как они выявили ряд инвесторов, берущих на себя крайне высокие кредитные риски при покупке на заемные средства многочисленных объектов. Специалист Манхэттенского института политических исследований Николь Джилайнас описала отрицательные последствия, возникающие в том случае, если кредитно-налоговая политика не адаптируется к смене консервативного отношения потребителей к жилой недвижимости (страхование вкладов от инфляции) ее восприятием как объекта спекулятивных инвестиций. Экономист Роберт Шиллер утверждает, что рост спекулятивных рыночных пузырей основан на «заразительном оптимизме, который часто становится преобладающим настроением при росте цен и не меняется вне зависимости от фактического положения дел. Рыночные пузыри-в первую очередь социальный феномен. Пока мы не поймем, какие особенности психологии человека позволяют им расти, и не научимся управлять этими особенностями, рыночные пузыри будут продолжать появляться». Сторонник кейнсианской теории Хайман Мински описал, как займы, получаемые с целью спекуляции, приводят к росту задолженностей и, впоследствии, к обвалу стоимости активов. Уоррен Баффетт в своих показаниях Комиссии по расследованию причин финансового кризиса сообщил: «Этот был самый большой рыночный пузырь из всех виденных мною…Все население США постепенно начало верить, что цены на жилую недвижимость не способны резко упасть». В годы, предшествовавшие кризису, поведение кредиторов кардинально изменилось: они были готовы предоставлять кредиты на все более значительные суммы все более неблагонадежным заемщикам, в том числе иммигрантам, не имеющим документов на право проживания в стране. В особенности стандарты кредитования были ослаблены в 2004-2007 гг., когда рыночная доля предприятий с государственным участием упала, а на долю частных компаний, осуществляющих секьюритизацию ипотечных кредитов, стало приходиться более чем половина рынка. В 1994 г. были выданы кредиты с высоким уровнем риска на сумму в 35 миллиардов долларов США (5 % от общей суммы выданных кредитов), в 1996 г.-9 %, в 1999 г.-13 % (160 миллиардов долларов США) и, наконец, в 2006 г.-20 % (600 миллиардов долларов США). Исследование, проведенное специалистами Федеральной резервной системы, показало, что в 2001-2007 гг. средняя разница между процентной ставкой по стандартному и субстандартному ипотечным кредитам (то есть надбавка за более высокий риск) значительно уменьшилась. Именно такое сочетание уменьшения величины надбавок за риск и ослабления правил кредитования характерно для периода роста в рамках циклов кредитного рынка, после которого наступает период депрессии. Кредиторы не только начали рассматривать заявления потенциальных заемщиков из групп более высокого риска, но стали привлекать потенциальных клиентов новыми привлекательными условиями кредитования, которые также становились все более рискованными. В 2005 г., например, для покупателей первого объекта жилой недвижимости средняя величина первоначального взноса по ипотечному кредиту составляла 2 % от общей суммы кредита, а 43 % покупателей в этой категории получили кредиты, не требующие внесения первоначального взноса. Для сравнения, в Китае величина взноса превышает 20 % от общей суммы кредита и становится еще выше при покупке последующих объектов недвижимости. Выдача субстандартных ипотечных кредитов также была облегчена изменением принципов оценки кредитоспособности заемщиков. Сначала появились кредиты для лиц с заявленным доходом и подтвержденным наличием активов: доказательство наличия источника доходов перестало быть обязательным, заемщикам было достаточно указать наличие дохода и подтвердить наличие денег на банковском счете. Затем появились кредиты для лиц без источников доходов и с подтвержденным наличием активов: кредиторы больше не требовали подтверждения наличия работы, для получения ссуды было достаточно наличия денежных средств на банковском счете. Критерии оценки кредитоспособности заемщиков продолжали становиться все мягче, чтобы сделать возможной выдачу большего количества кредитов и выпуска большего числа ценных бумаг. Это привело к появлению кредитов для лиц без источников доходов и без активов. По сути, они являются официальным кредитным продуктом, который позволяет получить кредит без необходимости доказать или даже указать наличие каких-либо собственных активов, только на основе кредитного рейтинга. Другим примером новых видов кредитов, созданных для привлечения новых заемщиков, является ипотечный кредит с плавающей ставкой, по условиям которого в течение первоначального периода осуществляется выплата только процентов по кредиту (а не основной суммы долга). Еще один пример-кредит с «вариантами оплаты», когда заемщик имеет право самостоятельно выбирать размер ежемесячных выплат, но если при этом ссудные проценты не покрываются, то разница прибавляется к основной сумме долга. В 2005-2006 гг. многие заемщики (почти один из десяти) воспользовались кредитами с такими условиями. При этом вполне возможна ситуация, в которой величина остаточной задолженности по кредиту продолжала бы расти из-за того, что выплаты были слишком низкими. По некоторым оценкам, треть кредитов с плавающей процентной ставкой, выданных в 2004-2006 гг., в течение первоначального срока предоставлялась с льготной процентной ставкой ниже 4 %, по завершении которого ставка значительно увеличивались, так что ежемесячные выплаты могли вырасти даже в два раза. К 2006 г. доля заемщиков, которые предпочли получить субстандартные кредиты, несмотря на то, что их кредитный рейтинг позволял претендовать на получение кредита на стандартных условиях, выросла с 41 % (2001 г.) до 61 %. Необходимо уточнить, что условия предоставления кредита определяются помимо кредитного рейтинга рядом других факторов. Тем не менее, в некоторых случаях кредиторы создавали систему поощрений, направленную на то, чтобы ипотечные брокеры предлагали субстандартные кредиты даже в тех случаях, когда потенциальный заемщик мог рассчитывать на получение кредита по стандартным условиям. Во время бума на рынке недвижимости резко ухудшились стандарты оценки платежеспособности потенциальных заемщиков. Использование автоматизированной системы оценки позволяло выдавать кредиты без надлежащего рассмотрения кредитной истории и запросов необходимой документации. В 2007 г. 40 % всех кредитов с высоким уровнем риска были выданы по итогам проверки заявлений системой автоматизированной оценки платежеспособности. Согласно заявлению председателя Ассоциации ипотечных банков США, ипотечные брокеры не обеспечивают достаточного качества проверки платежеспособности заемщиков, поскольку не заинтересованы в потере высоких прибылей от проведения высокого числа операций на рынке ипотечного кредитования. Также в тот период времени на данном рынке значительно участились случаи мошенничества как со стороны кредиторов, так и заемщиков. В отчете, опубликованном в январе 2011 г., Комиссия по расследованию причин финансового кризиса указала, что многие кредиторы не проверяли данные, предоставленные потенциальными заемщиками, зачастую «сознательно игнорируя» их фактическую неплатежеспособность. Почти 25 % всех ипотечных кредитов, выданных в первой половине 2005 г., были кредитами «только с процентными выплатами». 68 % кредитов с плавающей процентной ставкой и предоставлением «вариантов оплаты», выданных компанией Countrywide Financial и банковским холдингом Washington Mutual в том же году, были кредитами без обязательств предоставления подтверждающей документации или с крайне низкими требованиями по документации. Что же привело к ослаблению стандартов предоставления кредитов? По меньшей мере в одном исследовании предполагается, что оно было вызвано переходом от дуополии с четкими регулирующими нормами на рынке секьюритизации ипотечных кредитов к конкурентному рынку, на котором наибольшим влиянием обладали кредиторы. Худшие годы для рынка ипотечного кредитования совпали с периодами, в которые предприятия с государственным участием были в наиболее ослабленном положении, а ипотечные кредиторы и частные компании, занимающиеся секьюритизацией, в наиболее сильном. Почему же существовал спрос на секьюритизацию ипотечных кредитов с высоким уровнем риска частными компаниями? Корреспонденты Национального государственного радио США в программе «Огромный денежный фонд», получившей премию Пибоди, утверждали, что в начале десятилетия владельцы «огромного фонда» (то есть мирового фонда инвестиций с фиксированным доходом, объем которого составлял 70 триллионов долларов США) искали возможность получать более высокую прибыль, чем от инвестиций в долгосрочные казначейские облигации. Хотя мировой инвестиционный фонд с 2000 по 2007 г. вырос почти в два раза, темпы роста предложения прибыльных инвестиций с относительно низким уровнем риска оставались значительно ниже, поэтому для удовлетворения спроса на прибыльные инвестиции банки фондового рынка США создали ряд инновационных финансовых инструментов, таких как ипотечные ценные бумаги и обеспеченные залогом долговые обязательства (CDO), которые были оценены рейтинговыми агентствами как бумаги с низким уровнем риска. На практике инвестиционные инновации фондового рынка позволили направить деньги инвесторов на дальнейшее развитие рынка ипотечного кредитования США и, соответственно, позволить всем участникам ипотечной цепочки, от ипотечных брокеров, продающих кредиты, до небольших банков, предоставляющих кредиты, и огромных банковских корпораций, стоящих за ними, получать за счет комиссионных огромные прибыли. Приблизительно к 2003 г. рынок кредитования по стандартным условиям был насыщен, но поскольку спрос на ипотечные ценные бумаги и обеспеченные залогом долговые обязательства оставался на высоком уровне, стандарты кредитования были изменены для того, чтобы продолжать осуществлять продажи бумаг, и, соответственно, получать прибыль. В конце концов ускоренный спекуляциями недвижимостью рост пузыря на рынке ипотечного кредитования привел к нарушению стабильности рынка. Вот как это описали корреспонденты Национального государственного радио США: «Проблема состояла в том, что хотя цены на жилую недвижимость продолжали резко расти, заработная плата оставалась на том же уровне. С 2000 по 2007 г. средний доход домохозяйства не вырос. И чем больше поднимались цены, тем более шатким становилось положение на рынке недвижимости. Неважно, насколько слабыми становились стандарты кредитования, неважно, сколько создавалось инновационных ипотечных продуктов, предназначенных для привлечения людей, которые на самом деле не могли позволить себе займы на покупку домов, неважно, что еще изобретали специалисты рынка ипотечного кредитования-обычные заемщики больше не могли выполнять обязательства по ипотечным кредитам. К концу 2006 г. средняя стоимость объекта жилой недвижимости была в четыре раза выше доходов среднестатистической семьи. В прошлом соотношение составляло два-три раза. Из-за этого ипотечные кредиторы столкнулись с совершенно новым феноменом: заемщики заключали договор о покупке дома, подписывали закладную, и…объявляли о неспособности выполнять обязательства по кредиту в первый же месяц. Причиной были не серьезные расходы из-за внезапной болезни и не потеря работы членами семьи-они просто были не в состоянии осилить даже первый взнос. И это, возможно, стало моментом, когда один из самых больших спекулятивных рыночных пузырей неслышно лопнул». В 2004 г. Федеральное бюро расследований предупредило о начале «эпидемии» ипотечного мошенничества, которое является одним из главных кредитных рисков субстандартного кредитования. Согласно мнению специалистов ФБР, широкое распространение мошенничества могло привести «к осложнениям на рынке кредитования и таким же тяжелым последствиям, как после ссудо-сберегательного кризиса». В докладе, опубликованном в январе 2011 г., Комиссия по расследованию причин финансового кризиса отметила, что «ипотечное мошенничество процветало в условиях резкого ухудшения стандартов предоставления кредитов и незначительного рыночного регулирования. Количество отчетов о подозрительных финансовых сделках (отчетов о сделках, которые могут являться финансовыми преступлениями), предоставляемых депозитарными банками и связанными с ними организациями, выросло в 20 раз между 1996 г. и 2005 г., а между 2005 г. и 2009 г. снова увеличилось более чем в два раза. В одном из исследований размер убытков от ипотечного мошенничества в 2005-2007 гг. оценивается в 112 миллиардов долларов США. Кредиторы предоставляли займы лицам, неплатежеспособность которых была заведомо известна, несмотря на то, что выдача этих кредитов могла привести к значительным убыткам держателей ипотечных ценных бумаг». Работники прокуратуры штата Нью-Йорк в настоящее время проводят расследование деятельности восьми банков по подозрениям в введении в заблуждение рейтинговых агентств для завышения рейтинга ценных бумаг, производных от субстандартных кредитов. Комиссия по ценным бумагам и биржам США, Министерство юстиции США и федеральная прокуратура, а также другие госорганы США проводят расследование того, как банки создавали, оценивали и торговали ипотечными ценными бумагами, которые оказались одними из худших инвестиционных инструментов. В 2010 г. гражданские и уголовные дела находились на раннем этапе расследования. В традиционной модели ипотечного кредитования банки становились организаторами кредита для заемщика (домовладельца) и несли риски невыполнения обязательств по кредиту. Секьюритизация-это процесс объединения кредитов или других активов, приносящих прибыль, для создания ценных бумаг (то есть обязательств), которые затем продаются инвесторам. Секьюритизация ипотечных ценных бумаг в ее современной форме была создана в США в начале 1980-х гг., когда предприятия с государственным участием вышли на этот рынок и стали создавать пулы традиционных стандартных ипотечных кредитов со сравнительно низким уровнем риска, продавать инвесторам ценные бумаги, обеспеченные закладными по кредитам, и предоставлять гарантии по бумагам в случае невыполнения обязательств по ипотечным кредитам. Также появилась и более рискованная версия секьюритизации: частные банки объединяли ипотечные кредиты из групп более высокого риска и, как правило, не предоставляли гарантий в случае невыполнения обязательств. Другими словами, в то время как предприятия с государственным участием перекладывали на инвесторов только процентный риск, частные банки (инвестиционные или коммерческие банки) перекладывали на инвесторов как процентный, так и кредитный риск. С развитием рынка секьюритизации традиционная модель была вытеснена новой моделью распределения кредитного риска между многочисленными инвесторами при помощи выпуска обеспеченных залогом долговых обязательств и ценных бумаг, обеспеченных жилищными закладными. Перекладывание риска на инвесторов привело к возникновению риска недобросовестности: приоритетным становилось осуществление как можно большего количества сделок ипотечного кредитования, а не обеспечение их качества. К середине 2000-х гг. доля операций предприятий с государственным участием на рынке секьюритизации резко упала, а доля частных банков-резко возросла. В большой степени рост последней был вызван операциями по секьюритизации ипотечных кредитов группы высокого риска и кредитов категории промежуточной группы риска «Alt-A». Рост доли рынка частных банков и сокращение рыночной доли предприятий с государственным участием привело к значительному ухудшению качества ипотечных кредитов. Частные банки занимались секьюритизацией самых рискованных ипотечных кредитов, в то время как ипотечные кредиты, которыми занимались предприятия с государственным участием, продолжали показывать наилучшие результаты, даже по сравнению с теми кредитами, которые были не секьюритизованы, а входили в инвестиционные портфели. К середине 1990-х гг. секьюритизация получила широкое распространение. Общая стоимость выпущенных в 1996-2007 гг. ценных бумаг, обеспеченных жилищными закладными, выросла почти в три раза, до 7, 3 трлн. долларов США. Доля секьюритизованных бумаг этого типа выросла с 54 % в 2001 г. до 75 % в 2006 г. Выборка из 735 сделок по обеспеченным залогом долговым обязательствам, совершенным между 1999 и 2007 г., показала, что доля субстандартных и прочих нестандартных ипотечных кредитов в данном классе обязательств продолжала расти-в 2000 г. они составляли 5 %, а в 2007 г.-36 % сделок. В 2008 г. суммарный объем задолженностей американских домовладельцев, потребителей и организаций составлял приблизительно 25 триллионов долларов США. Из них 8 триллионов приходились на долю традиционных ипотечных кредитов, выдаваемых американскими банками, 7 триллионов долларов-на задолженности по облигациям и прочим традиционным ценным бумагам, а оставшиеся 10 триллионов-на рынки секьюритизации. Однако весной 2007 г. активность на рынках секьюритизации стала замедляться, а к осени 2008 г. практически прекратилась. Это привело к сокращению объемов частного кредитования более чем на треть. В феврале 2009 г. Бен Бернанке констатировал, что фактически на рынках секьюритизации по-прежнему не наблюдается активности, за исключением рынка ипотечных кредитов, соответствующих критериям Федеральной корпорации жилищного ипотечного кредита и Федеральной национальной ипотечной ассоциации, на котором эти организации были готовы заключать сделки. Несовершенство процесса моделирования рисков по кредитам, входящим в пулы секьюритизации, используемого для оценки платежеспособности заемщика, а также рейтинговыми агентствами и инвесторами для оценки риска, является одной из непосредственных причин ипотечного кризиса в США. Моделирование корреляций, то есть определение того, как риск невыполнения обязательств по одному кредиту, входящему в пул, статистически соотносится с риском невыполнения обязательств по другим кредитам, было основано на методе «копулы Гаусса», разработанном статистиком Дэвидом Ли. Как выяснилось позднее, в данном методе, широко используемом для оценки рисков, связанных с операциями по секьюритизации, применялся чрезмерно упрощенный подход к оценке корреляций. К сожалению, до того, как были выявлены недостатки этой модели, была осуществлена оценка и продажа субстандартных ценных бумаг с обеспечением активами и обеспеченных залогом долговых обязательств на сумму в несколько сотен миллиардов долларов. К тому времени, как инвесторы перестали покупать ценные бумаги, обеспеченные субстандартными ипотечными кредитами, тем самым ограничив возможности кредиторов продолжать выдавать займы с высоким уровнем риска, кризис уже находился в начальной стадии. По мнению лауреата Нобелевской премии, доктора философии Майкла Спенса, «создается впечатление, что инновационные финансовые инструменты, предназначенные для перераспределения и уменьшения риска, в первую очередь способствовали его сокрытию. Для дальнейшего развития рынка необходимо решить важную задачу-понять то, как эта динамика может улучшить аналитические возможности системы раннего реагирования на нарушение стабильности финансовой системы». В настоящее время проводится ряд расследований того, почему рейтинговые агентства оценили ипотечные ценные бумаги, созданные на основе кредитов с высоким уровнем риска, как ценные бумаги инвестиционного класса. Финансирование бума на рынке недвижимости стало возможным именно благодаря привлекательному для инвесторов высокому рейтингу ипотечных ценных бумаг. Эти рейтинги считались обоснованными из-за применения компаниями методик уменьшения риска, таких как страхование от невыполнения обязательств по кредиту и перенос первоначальных потерь на покупателей ценных бумаг. Тем не менее, есть также свидетельства того, что некоторые участники процесса оценки субстандартных ипотечных ценных бумаг знали о том, что рейтинги не соответствовали действительности. Критики рейтинговых агентств утверждают, что на объективность оценок влиял конфликт интересов, вызванный тем, что деятельность агентств оплачивалась инвестиционными банками и другими организациями, создающими и продающими структурированные ценные бумаги. 11 июня 2008 года Комиссией по ценным бумагам и биржам США был предложен ряд правил, призванных смягчить конфликт интересов рейтинговых агентств и организаций, занимающихся продажей структурированных ценных бумаг. 3 ноября 2008 года, после проведения десятимесячного расследования, выявившего «значительное несовершенство методов оценки кредитного рейтинга», в том числе существование конфликтов интересов, Комиссия по ценным бумагам и биржам США одобрила меры по усилению надзора за деятельностью рейтинговых агентств. Между третьим кварталом 2007 года и вторым кварталом 2008 года в более низкую категорию кредитного рейтинга были переведены ипотечные ценные бумаги общей стоимостью в 1, 9 триллионов долларов США. Во многих финансовых организациях для сохранения требуемого коэффициента покрытия капитала сочли необходимым снизить стоимость своих ипотечных ценных бумаг и приобрести дополнительный капитал. Если для этого осуществлялся выпуск дополнительных акций, то стоимость акций, уже находящихся в обращении, падала. Таким образом, понижение кредитного рейтинга ипотечных ценных бумаг привело к падению цен на акции многих финансовых корпораций. В докладе Комиссии по расследованию причин финансового кризиса, опубликованном в январе 2011 года, указано, что «деятельность трех рейтинговых агентств в высшей степени способствовала началу финансового кризиса, так как только с их одобрения были возможны выпуск и продажа ипотечных ценных бумаг, ставших его причиной. Инвесторы часто слепо верили в стабильность ценных бумаг, получивших определенный тип рейтинга. В некоторых случаях приобретение этого вида ценных бумаг было обязательным, а в некоторых случаях наличием ипотечных ценных бумаг определялась методика расчета регулятивного капитала. Этот кризис произошел исключительно в результате деятельности рейтинговых агентств. Высокие кредитные рейтинги помогли рынку расти, а их снижение в 2007-2008 годах нанесло серьезный ущерб многим рынкам и компаниям». Далее в отчете указывается, что рейтинги были необъективными из-за «несовершенных компьютерных моделей оценки; давления, оказываемого финансовыми компаниями, которые оплачивали проведение работ; неослабевающего стремления захватить большую долю рынка; отсутствия, несмотря на рекордные прибыли, ресурсов, необходимых для качественного выполнения работ; наконец, отсутствия эффективной системы общественного наблюдения». Причинами кризиса называли и излишнее регламентирование деятельности кредитного рынка, и несостоятельность политики правительства по ее регламентированию, и дерегуляцию кредитного рынка. В своих выступлениях перед конгрессом США Алан Гринспен и представители Комиссии по ценным бумагам и биржам признали неудачным решением предоставление полномочий по саморегулированию инвестиционным банкам. В 1982 г. конгрессом США был принят закон «О паритете в альтернативном ипотечном кредитовании», который разрешил организациям-кредиторам, не являющимся федеральными банками, выдачу ипотечных займов с плавающей процентной ставкой. Среди новых видов кредитов, созданных и начавших становиться популярными в начале 1980-х гг., были кредиты с плавающей процентной ставкой, кредиты с предоставлением возможности выбора размера выплат, кредиты с погашением долга крупной суммой в момент истечения срока ссуды и кредиты с выплатой только процентов в начальном периоде. Считается, что эти новые виды займов вытеснили традиционные для банков обычные виды ипотечных кредитов с фиксированной процентной ставкой и погашением в рассрочку. Критики политики саморегулирования банковской отрасли, которая способствовала развитию ссудо-сберегательного кризиса, утверждают, что конгрессом США не было обеспечено наличие механизма правового регулирования, который остановил бы злоупотребление этими видами кредитов. Именно существование инновационных видов кредитов сделало возможным ставшее впоследствии широко распространенным хищническое кредитование. Из выданных в 2006 г. субстандартных кредитов приблизительно 90 % были кредитами с плавающей процентной ставкой. Хотя ряд политиков, экспертов и сотрудников исследовательских центров, созданных на средства компаний финансового рынка, утверждал, что государственная политика обеспечения наличия доступного жилья была одной из главнейших причин финансового кризиса, подробный анализ данных по ипотечным кредитам, проведенный специалистами Комиссии по расследованию причин финансового кризиса, экономистами Федеральной резервной системы и независимыми экспертами-научными сотрудниками американских ВУЗов показывает, что эта точка зрения, скорее всего, является неверной. По сравнению с другими субстандартными кредитами, субстандартные кредиты, выданные согласно закону «О местных реинвестициях», показали лучшие результаты, а кредиты предприятий с государственным участием также были более стабильными, чем кредиты, входящие в пулы секьюритизации частных банков. Многие президенты, в том числе Рузвельт, Рейган, Клинтон и Джордж У. Буш, среди своих целей указывали увеличение в США количества домовладельцев. В 1995 г. рядом предприятий с государственным участием, таких как Fannie Mae, были получены налоговые льготы, направленные на стимулирование покупки ипотечных ценных бумаг, в том числе обеспеченных кредитами заемщикам с низким уровнем доходов. Это стало началом выхода Fannie Mae и Freddie Mac на рынок субстандартного кредитования. В 1996 г. Министерством жилищного строительства и городского развития Fannie Mae и Freddie Mac была задана квота покупки ипотечных ценных бумаг, обеспеченных кредитами заемщиков с доходом ниже среднего дохода по региону. Квота составила минимум 42 % от общего объема покупок ипотечных ценных бумаг, в 2000 г. она поднялась до 50 %, а в 2005 г.-до 52 %. С 2002 по 2006 г., в то время как рынок субстандартного ипотечного кредитования США вырос на 292 %, общая стоимость субстандартных ипотечных ценных бумаг (в том числе обеспеченных кредитами категории «Alt-A»), купленных агентствами, выросла с 38 миллиардов долларов в год до приблизительно 175 миллиардов долларов, а потом упала до 90 миллиардов долларов в год (ипотечная ассоциация Fannie Mae перестала покупать ценные бумаги, обеспеченные кредитами категории «Alt-A», из-за высокого риска невыполнения обязательств в начале 1990-х гг.). К 2008 г. в собственности Fannie Mae и Freddie Mac находились, напрямую или в ипотечных пулах, ипотечные ценные бумаги на сумму в 5, 1 триллион долларов США, то есть почти половина суммарного объема рынка ипотечных ценных бумаг США. Доля заемного капитала у этих ипотечных агентств всегда была очень высокой: на 30 июня 2008 г. их совокупная чистая стоимость составляла всего 114 миллиардов долларов США. Когда в сентябре 2008 г. возникли опасения, что Fannie Mae и Freddie Mac не смогут выполнить свои обязательства, правительство США было вынуждено принять на себя внешнее управление этими компаниями, что на практике означало их национализацию за счет налогоплательщиков. В 2011 г. Комиссия по расследованию причин финансового кризиса признала, что деятельность Fannie Mae и Freddie Mac «способствовала кризису, но не является основной его причиной». В отличие от ипотечных бумаг большинства финансовых корпораций, ипотечные бумаги этих агентств во время кризиса в целом не обесценились и не привели к значительным финансовым потерям. В то время как Fannie Mae и Freddie Mac участвовали в развитии рынка субстандартных и других видов рисковых ипотечных кредитов, они следовали за игроками фондового рынка и другими кредиторами, задававшими направление развития рынка субстандартного кредитования. Банковский закон Гласса-Стиголла был принят в 1933 г. после окончания Великой депрессии для того, чтобы предотвратить конфликт интересов между кредитованием и оценкой ценных бумаг путем разграничения сфер деятельности коммерческих и инвестиционных банков. Экономист Джозеф Стиглиц выступал против его отмены, которую он назвал «кульминацией лоббистской кампании банков и отрасли финансовых услуг…инициатором осуществления которой в конгрессе являлется сенатор Фил Грэмм». По его мнению, отмена закона способствовала кризису, так как из-за нее превалирующей корпоративной культурой стала не более консервативная культура коммерческих банков, а культура инвестиционных банков, в которой высокие риски являлись приемлемыми, из-за чего в период бума выросли как доля рискованных операций, так и доля заемного капитала. Консерваторы и последователи либертарианства также указывали на возможное влияние на развитие кризиса закона «О местных реинвестициях» 1977 г.. По их мнению, этот закон стимулировал выдачу кредитов недобросовестным заемщикам. В то же время, как указывали их оппоненты, в течение предшествовавших кризису 30 лет увеличения риска кредитования не наблюдалось. Также противники закона «О местных реинвестициях» утверждают, что поправки к закону, принятые в середине 1990-х гг., привели к увеличению количества ипотечных кредитов, выдаваемых заемщикам с низким уровнем доходов, которые ранее не могли бы рассчитывать на получение ссуды, и разрешили секьюритизацию ипотечных кредитов, регулируемых данным законом, несмотря на то, что многие из них были субстандартными. Член правления Федеральной резервной системы Рэндалл Крознер и председатель Федеральной корпорации по страхованию вкладов Шейла Бэйр выразили свою уверенность в том, что закон «О местных реинвестициях» не способствовал развитию кризиса. В январе 2010 г. экономист Пол Кругман указал, что одновременный рост пузырей на рынках жилищного и коммерческого строительства подрывает доводы тех, кто утверждает, что главными причинами кризиса стали Fannie Mae, Freddie Mac, закон «О местных реинвестициях» или хищническое кредитование, поскольку несмотря на то, что вышеназванные возможные причины оказывали влияние только на деятельность на рынке жилищного строительства, пузыри развивались на обоих рынках. В своем заключении, опубликованном в январе 2011 г., члены Комиссии по расследованию причин финансового кризиса указали, что «закон «О местных реинвестициях» не оказывал значительного влияния на развитие рынка субстандартного кредитования или ипотечного кризиса. На большинство заемщиков из группы риска действие закона не распространялось: согласно исследованиям, только 6 % выданных кредитов с высоким уровнем риска были выданы благодаря вступлению в действие закона. При этом в одном и том же регионе частота невыполнения обязательств по займам, выданным кредиторами, осуществляющими свою деятельность в регионе в соответствии с положениями закона, была в два раза ниже, чем по займам, выданным в тех же регионах независимыми кредиторами». Некоторые СМИ обвиняли администрацию Джорджа У. Буша в остановке расследований случаев хищнического кредитования в период роста пузыря на рынке недвижимости. Однако, когда в 2003 г. Буш призвал к проведению расследований и усилению контроля за деятельностью Fannie Mae и Freddie Mac, член конгресса США Барни Фрэнк бурно протестовал против его предложений, утверждая, что «эти организации не находятся под угрозой какого бы то ни было финансового кризиса. Чем больше паникеров преувеличивает затруднительность их положения, тем большим становится давление на эти компании, тем сложнее будет для них предоставлять доступное жилье». В декабре 2011 г. Комиссия по ценным бумагам и биржам США выдвинула обвинения против бывших руководителей Fannie Mae и Freddie Mac по предоставлению недостоверной информации о рисках субстандартных ипотечных кредитов. По словам одного аналитика, «Данные, предоставленные комиссией, показывают, что финансовые затруднения Fannie Mae и Freddie Mac были вызваны не идеалистическими правительственными требованиями, а одержимостью высшего звена руководства увеличением доли рынка. Ее рост означал рост премиальных, из-за чего, осознанно или нет, руководство было готово идти на риски». Центральные банки осуществляют кредитно-денежную политику и могут c ее помощью управлять темпами инфляции. Также центральные банки регулируют деятельность коммерческих банков и, в некоторых случаях, других финансовых учреждений. При этом предотвращение развития ценовых пузырей, таких как пузырь на рынке недвижимости и пузырь доткомов, не является одной из основных задач центральных банков. В прошлом традиционным подходом центральных банков была минимизация сопутствующего экономического ущерба после того, как ценовые пузыри лопались, а не попытки предотвратить развитие или остановить их рост. Данный подход был оправдан отсутствием единой неоспоримой методологии выявления рыночных пузырей и определения подходящих мер кредитно-денежной политики для их сдутия. В США некоторые рыночные аналитики были обеспокоены возможными последствиями традиционной политики центральных банков по отношению к ценовым пузырям: по их мнению, действия Федеральной резервной системы могли привести к возникновению риска недобросовестности. Так, по мнению одного из сотрудников Счетной платы США, оказанная Федеральным резервным банком Нью-Йорка в 1998 г. финансовая помощь хедж-фонду Long-Term Capital Management способствовала появлению у крупных финансовых учреждений морального риска-убежденности в том, что они «слишком велики, чтобы обанкротиться», и потому в случае финансового краха, вызванного невыплатами по займам с высоким уровнем риска, управление Федеральной резервной системы также придет к ним на помощь. Снижение в 2000-2003 гг. процентной ставки по федеральным фондам Федеральной резервной системы также содействовало росту цен на жилую недвижимость. Ставка была понижена с 6, 5 % до 1, 0 % чтобы смягчить последствия краха доткомов и террористических актов 11 сентября 2001 г., а также избежать риска возможной дефляции. Специалисты ФРС сочли, что снижение процентной ставки не повлечет за собой отрицательных последствий для экономики, в первую очередь из-за низких темпов инфляции; при этом они не приняли во внимание ряд других важных факторов. Так, Ричард У. Фишер, президент и директор Федерального резервного банка Далласа, заявил, что снижение ФРС процентной ставки в начале 2000-х гг. было ошибочным решением, потому что расчетный темп инфляции оказался ниже реального. Из-за неверной оценки темпов инфляции кредитно-денежная политика, осуществляемая ФРС, способствовала раздутию пузыря на рынке недвижимости. По мнению Бена Бернанке (с февраля 2006 года по январь 2014 года занимал пост председателя Федеральной резервной системы), не действия ФРС, а мировой избыток сбережений, который привел к крупным инвестициям в экономику США, обеспечил сохранение долгосрочных процентных ставок на низком уровне. В период с июля 2004 г. по июль 2006 г. ставка по федеральным фондам существенно выросла, что привело к увеличению процентных ставок по ипотечным кредитам с плавающей процентной ставкой, согласно условиям которых процентная ставка оставалась на предварительно установленном уровне в течение первых пяти лет, а затем подлежала ежегодному изменению на протяжении всего оставшегося срока выплаты задолженности. Соответственно, рост процентных ставок по кредитам привел к росту задолженностей домовладельцев-заемщиков. Не исключено, что увеличение процентной ставки по федеральным фондам ФРС также способствовало сдуванию пузыря на рынке недвижимости: спекулятивные инвестиции стали более рискованными; кроме того, как правило, изменение цен на активы обратно пропорционально изменениям процентной ставки.
В докладе Комиссии по расследованию причин финансового кризиса, опубликованном в январе 2007 г, было указано следующее: «С 1978 г. по 2007 г. общая сумма заемного капитала компаний финансового сектора выросла с 3 триллионов до 36 триллионов долларов США, то есть его доля в валовом внутреннем продукте США увеличилась в более чем два раза. За это время характер деятельности многих фирм финансового сектора разительно изменился: открытые акционерные компании, склонные принимать на себя все большие и все более диверсифицированные риски, пришли на смену сравнительно консервативным частным партнерствам. К 2005 г. 55 % активов финансового сектора находились во владении 10 самых больших коммерческих банков США (более чем в 2 раза выше уровня 1990 г.). Незадолго до начала кризиса в 2006 г. прибыль финансового сектора составляла 27 % совокупной прибыли корпораций США (15 % в 1980 г.)». В 2004-2007 гг. многие финансовые учреждения, в особенности инвестиционные банки, рассчитывавшие на то, что цены на жилую недвижимость будут продолжать расти, а домашние хозяйства будут продолжать производить выплаты по ипотечным кредитам, выпустили значительное количество долговых обязательств и инвестировали полученные средства в ипотечные ценные бумаги. Получение кредита с низкой процентной ставкой и инвестиция полученного капитала по более высокой процентной ставке для получения прибыли является одной из форм финансового левериджа. Точно так же частное лицо может взять под залог дома второй ипотечный кредит для того, чтобы приобрести на эти деньги ценные бумаги. Во время бума на рынке недвижимости эта стратегия обеспечивала получение прибыли, но когда цены на жилую недвижимость стали падать и домовладельцы перестали выполнять свои обязательства по ипотечным кредитам, она привела к значительным потерям. С начала 2007 г. падение цен на ипотечные ценные бумаги из-за прекращения платежей по ипотечным кредитам привело к значительным потерям как у финансовых учреждений, так и у отдельных инвесторов. В 2004 г. Комиссией по ценным бумагам и биржам США было принято решение разрешить исключения из правил по объему заемного капитала, то есть измененить требования к допустимому объему заемного капитала инвестиционных банков США. Увеличение допустимых размеров заемного капитала позволило банкам приобретать большее число ипотечных ценных бумаг. В период с 2004 по 2007 г. пять самых крупных инвестиционных банков США значительно увеличили долю заемного капитала, то есть свой финансовый леверидж, что привело к росту уязвимости банков в случае падения цен на ипотечные ценные бумаги. Общая сумма долговых обязательств этих пяти учреждений за 2007 отчетный год составила более 4, 1 триллиона долларов США, то есть около 30 % номинального ВВП США за 2007 г. Более того, доля субстандартных ипотечных займов в общей сумме выданных кредитов выросла с менее 10 % (2001-2003 гг.) до 18-20 % (2004-2006 гг.), в том числе из-за дополнительного финансирования рынка кредитования инвестиционными банками. В 2008 г. три банка из пяти крупнейших инвестиционных банков США или обанкротились, как «Леман бразерз», или были проданы по сниженной цене другим банкам, как «Беар стернз» и «Меррилл линч». Крах этих компаний привел к дальнейшей дестабилизации мировой финансовой системы. Руководство двух оставшихся крупнейших инвестиционных банков, «Морган стэнли» и «Голдман сакс» предпочло перерегистрировать банки как коммерческие, то есть подлежащие более жесткому государственному регулированию. По оценкам специалистов, в годы, предшествовавшие кризису, четыре крупнейших депозитных банка США осуществили перевод на забалансовое финансирование и в компании специального назначения или другие учреждения теневой банковской системы активов и пассивов на сумму в 5, 2 триллиона долларов США. Это позволило им обойти требования к минимальному соотношению капитала и активов и увеличить долю заемных средств, что во время экономического бума позволяло увеличить прибыль, но во время кризиса привело к значительному росту убытков. После вступления в силу новых требований к ведению банковского учета, в течение 2009 г. часть активов была возвращена на баланс, что значительно уменьшило соотношение капитала и активов. По оценкам одного информационного агентства, общая сумма возвращенных на баланс активов составила между 500 млрд. и 1 трлн. долларов США. Считается, что изменение требований к ведению банковского учета было частью проведенной правительством США в 2009 г. проверки стрессоустойчивости экономики. В июне 2009 г. Мартин Вулф написал: «в первой половине этого десятилетия деятельность банков в значительной степени была направлена на поиск возможностей обойти ограничения существующей системы регулирования, в том числе при помощи создания теневой банковской системы, компаний специального назначения для забалансового финансирования, производных ценных бумаг». По данным управления финансового инспектора штата Нью-Йорк, в 2006 г. общая сумма премий руководителей высшего звена составила 23, 9 миллиарда долларов США: «Трейдеры с Уолл-Стрит заботились не о долгосрочном благосостоянии фирмы, а о величине ежегодной премии. Создавалось впечатление, что на всех уровнях финансовой системы, от ипотечных брокеров до специалистов по управлению рисками финансовых корпораций, поощрялось осуществление краткосрочных прибыльных рисковых операций, а необходимость выполнения долгосрочных обязательств во внимание не принималась. Главной изобличающей уликой является то, что большая часть руководителей банков не имела ни малейшего представления о том, как именно осуществляются эти инвестиции». Размер премий специалистов финансового рынка определялся не долгосрочной прибылью компании или результативностью созданных ими финансовых продуктов, а размерами комиссии за их формирование. Бонусы, как правило, выдавались в форме денежного вознаграждения, а не акций, и не подлежали возврату в случае низкой результативности созданных специалистами ипотечных ценных бумаг или обеспеченных залогом долговых обязательств. При этом при расчете денежного вознаграждения руководителей высшего звена не учитывалось вызванное увеличением объема заемных средств увеличение рисков крупнейших инвестиционных банков. Кредитно-дефолтные свопы-это финансовые инструменты страхования убытков держателей долговых обязательств, в особенности ипотечных ценных бумаг. Также кредитно-дефолтные свопы могут приобретаться спекулянтами для получения прибыли в случае невыполнения долговых обязательств заемщиками. Ситуация неопределенности, которая привела к замедлению активности на рынке, возникла из-за того, что инвесторам было неизвестно, каким именно страховым компаниям придется покрывать убытки от дефолтов по ипотечным кредитам, когда невыплаты по субстандартным ипотечным кредитам привели к росту убытков банков и других финансовых учреждений и стоимость их чистых активов уменьшилась, и выросла вероятность того, что страховым компаниям предстоит производить выплаты. Кредитно-дефолтные свопы, как все виды свопов и другие производные финансовые инструменты, могут использоваться или для страхования рисков (страхования кредиторов от убытков, вызванных невыполнением заемщиками обязательств по кредиту), или для получения спекулятивных прибылей. С 1998 по 2008 г. объем выпуска кредитно-дефолтных свопов вырос в сто раз, при этом общая сумма долговых обязательств, покрываемых свопами, в ноябре 2008 г. была оценена в 3347 триллионов долларов США. При этом кредитно-дефолтные свопы не подлежат жесткому регулированию, в первую очередь благодаря закону «О модернизации товарных фьючерсов» 2000 г.. Согласно данным, опубликованным в 2008 г., на тот момент не существовало и центральной клиринговой палаты, которая бы выполняла обязательства по свопу в том случае, если одна из сторон не в состоянии это сделать. При этом законодательные требования к публикации информации об облигациях, привязанных к кредитно-дефолтным свопам, были неоднократно раскритикованы как недостаточно эффективные. Когда в 2008 г. число невыплат по ипотечным кредитам начало резко возрастать, страховые компании, выступающие гарантами по свопам, например, «Америкен интернешнл груп», «Эм-би-ай-эй» (MBIA), и «Амбэк» (Ambac) оказались в уязвимом положении, что отрицательно отразилось на их рейтингах. Для стабилизации своего финансового положения страховые компании были вынуждены приобрести дополнительные активы. Компания «Америкен интернешнл груп», являвшаяся страховщиком ипотечных ценных бумаг на сумму 440 миллиардов долларов США, была вынуждена просить федеральное правительство о помощи, и получила ее. 2008-2009 гг. стали концом эпохи существования узкоспециализированных страховых компаний. После того, как в сентябре 2008 г. обанкротился инвестиционный банк «Леман бразерс», в течение долгого времени было неясно, какие именно финансовые компании будут производить выплаты по кредитно-дефолтным свопам, заключенным по выпущенным «Леман бразерс» облигациям на сумму 600 миллиардов долларов США. Кроме того, многие специалисты связывают значительные убытки банка «Меррилл линч» в 2008 г. и последующее его поглощение банком «Бэнк оф америка» с падением цен на портфолио обеспеченных залогом долговых обязательств, вызванным отказом «Америкен интернешнл груп» от продажи кредитно-дефолтных свопов на их основе: из-за этого торговые партнеры «Меррилл линч» потеряли уверенность в платежеспособности банка и его способности рефинансировать краткосрочные долговые обязательства. Вот как экономист Джозеф Стиглиц описывает то, как кредитно-дефолтные свопы привели к краху финансовой системы: «Из-за большого количества взаимозависимых сделок по свопам на огромные суммы никто не мог быть уверен в финансовом положении любого другого игрока кредитного рынка, или даже в стабильности собственного положения. Неудивительно, что деловая активность на кредитном рынке остановилась». Финансовый журналист Майкл Люис писал, что кредитно-дефолтные свопы позволяли биржевым спекулянтам заключать несколько разных сделок по одним и тем же ипотечным облигациям и обеспеченным залогом долговым обязательствам, что можно сравнить с ситуацией, в которой многочисленным частным лицам позволяется застраховать один и тот же объект недвижимости. Спекулянты, приобретавшие свопы, делали ставку на то, что произойдет значительное количество банкротств, а компании, продававшие их, например, «Америкен интернешнл груп», были уверены, что этого не случится. Теоретически количество сделок по портфелю ипотечных ценных бумаг было ограничено только количеством покупателей и продавцов кредитно-дефолтных свопов. Кроме того, как сообщили в апреле 2010 г. общественное радио Чикаго, а также новостные сайты «Хаффингтон пост» и «ПроПублика», многие участники рыночной деятельности, в том числе хедж-фонд «Магнетар кэпитал» шли на мошенничество при выпуске обеспеченных залогом долговых обязательств на основе рисковых ипотечных займов: они способствовали выпуску этих ценных бумаг, и в то же время делали ставку на невыполнение обязательств по займам в сделках по кредитно-дефолтным свопам. Согласно репортажам Национального общественного радио, фонд «Магнетар кэпитал» активно предлагал инвесторам обеспеченные залогом долговые обязательства, и одновременно тайно заключал сделки, по которым фонд получал прибыль в случае невыплат по обязательствам. В апреле 2008 г. обвинение в подобных махинациях на основе синтетических обеспеченных залогом долговых обязательств (портфелей кредитно-дефолтных свопов) было предъявлено Комиссией по ценным бумагам и биржам компании «Голдман сакс». В докладе Комиссии по расследованию причин финансового кризиса, опубликованном в январе 2011 г., было отмечено, что кредитно-дефолтные свопы в значительной степени способствовали развитию кризиса. Свопы позволяли компаниям предоставлять финансовые гарантии при покупке ипотечных ценных бумаг, что сделало возможным появление и рост рынка инновационных финансовых инструментов (например, обеспеченных залогом долговых обязательств), который вызвал ускорение роста пузыря на рынке недвижимости. Эти же финансовые инструменты сделали возможным заключение множества сделок по одним и тем же ценным бумагам. Значительное число участников финансовой системы было вовлечено в заключение сделок по свопам, из-за чего после того, как пузырь на рынке недвижимости лопнул, совокупные убытки стали существенно большими. При этом положение было ухудшено тем, что в тот момент, когда на рынке ипотечного кредитования значительно участились случаи невыплат, от страховых компаний финансового рынка (например, «Америкен интернешнл груп») не требовалось создания адекватных фондов на покрытие страховых компенсаций. В то же время многие кредитно-дефолтные свопы не продавались на биржах ценных бумаг, и потому было невозможно оценить объем финансовых обязательств ключевых финансовых организаций, что и привело к возникновению на рынке ситуации неопределенности. В 2005 г. Бен Бернанке выступил с речью, посвященной последствиям роста уже в то время высокого уровня дефицита платежного баланса, вызванного превышением импорта товаров и услуг в США над экспортом, и превышением притока над оттоком капитала. Дефицит платежного баланса США вырос с 1996 по 2004 г. на 650 миллиардов долларов, с 1, 5 % до 5, 8 % ВВП. В этот период экономика США привлекала значительные иностранные инвестиции, в основном азиатских стран с растущей экономикой и стран-экспортеров нефти. Согласно принципу равновесия торгового баланса, необходимо, чтобы дефицит торгового баланса уравновешивался притоком капитала, то есть инвестиций, на ту же сумму. Благодаря традиционно высокому уровню личных сбережений в стране (до 40 % дохода домашних хозяйств в Китае) или высоким ценам на нефть иностранные инвесторы могли предоставить США необходимые средства. Бернанке описал эту ситуацию как перенасыщение рынка сбережений, которое «направило» финансовый поток избыточного капитала в США. Эта точка зрения отличается от точки зрения других экономистов, которые считают, что высокий уровень потребления «привлек» капитал в США. Другими словами, совокупное потребление населения страны может быть выше совокупного объема доходов только за счет экспорта товаров и услуг или за счет займов у иностранного населения. Если же целью является увеличение объема внутренних инвестиций в производственные средства, то для сохранения равновесия платежного баланса (в том случае, если курс валюты страны является плавающим) необходимо увеличить объемы экспорта. Вне зависимости от того, какой теории придерживаться-«направления» или «привлечения» иностранных займов, приток капитальных и оборотных средств на финансовых рынках США был огромным. Иностранные правительства были затронуты кризисом в меньшей степени, поскольку приобретали долгосрочные казначейские облигации США. Американские финансовые организации, напротив, использовали иностранные средства для покупки ипотечных ценных бумаг, а домашние хозяйства США-для увеличения объемов потребления, в том числе для покупки объектов жилой недвижимости или финансовых активов, что привело к росту цен. Как было указано раньше, цены на жилую недвижимость и финансовые активы резко упали после того, как лопнул пузырь на рынке недвижимости. В октябре 2011 г. экономист Джозеф Стиглиц писал, что период рецессии и высокого уровня безработицы 2009-2011 гг. был вызван: нерациональным уровнем потребления; высокотехнологичным эффективным производством, объем которого превосходил спрос, тем самым увеличивая число безработных; неравенством распределения доходов, приведшим к накоплению средств (не приводящему к росту потребления) состоятельными лицами, и уменьшению размера располагаемых средств у среднего класса (представители которого, как правило, тратили их на потребление); и образованием на развивающихся рынках нерастраченных фондов (до 7, 6 трлн. долларов США к 2011 г.). Все вышеперечисленные факторы развивались задолго до начала кризиса и привели к «колоссальному» уменьшению совокупного спроса, «скрытому» дополнительным спросом, вызванным ростом пузыря на рынке недвижимости. В июне 2008 г. президент Федерального резервного банка Нью-Йорка Тимоти Гайтнер, который впоследствии занял пост министра финансов США, в своем выступлении, посвященном системным рискам финансовой системы, назвал одной из главных причин прекращения деятельности на рынке кредитования массовое изъятие активов из организаций «параллельной», или теневой, банковской системы. В то время как «теневые» финансовые организации занимали ключевые позиции на рынках кредитования, являющихся основой финансовой системы, на них не распространялись принципы нормативного регулирования деятельности депозитных банков. Поскольку эти организации приобретали долгосрочные, неликвидные и рисковые активы на краткосрочные заемные средства, полученные на ликвидных рынках, они находились в уязвимом положении: в случае дестабилизации кредитных рынков они вынуждены продавать долгосрочные активы по пониженным ценам для снижения доли заемных средств. Вот как Т. Гайтнер описал роль этих организаций: «В начале 2007 г. общая стоимость активов структурных инвестиционных компаний в системе обращения корпоративных долговых обязательств, обеспеченных залогом, в том числе таких ценных бумаг, как привилегированные акции с аукционной ставкой, облигации с правом предъявления для погашения в определенные сроки, векселя с переменной процентной ставкой с оплатой по предъявлению, составляла приблизительно 2, 2 триллиона долларов США. Объем краткосрочного финансирования при помощи сделок РЕПО с участием третьей стороны с совершением обратной сделки на следующий день вырос до 2, 5 трлн. долларов. Общая стоимость средств, размещенных в хедж-фондах, выросла до приблизительно 1, 8 трлн. долларов. Согласно данным бухгалтерской отчетности, общая сумма активов пяти крупнейших инвестиционных банков составляла 4 триллиона долларов. Для сравнения, общая сумма активов пяти крупнейших банковских холдингов в США составляла всего немногим более 6 триллионов долларов, а объем активов всей банковской системы-около 10 триллионов долларов». По словам Т. Гайтнера, «все вышеперечисленные факторы привели к созданию финансовой системы, которая не была защищена от формирования самовосстанавливающихся циклов: кредитного и цен на активы». Лауреат Нобелевской премии Пол Кругман назвал массовое изъятие активов из теневой банковской системы «поворотным моментом» на пути к ипотечному кризису: «Когда значение теневой банковской системы для экономики стало таким же, или даже большим, чем у традиционной банковской системы, политики и госслужащие должны были понять, что отсутствие норм регулирования теневой системы приведет к уязвимости всей финансовой системы и сделает возможным повторение Великой депрессии. Они должны были отреагировать на эту угрозу реформой как системы финансового регулирования, так и системы финансовой защиты населения. Должностные лица, занимающие соответствующие должности, должны были ввести в действие простейшее правило: любая организация, которая выполняет функции банка, любая компания, которая рассчитывает на помощь правительства в случае кризиса, как это делают банки, должна подчинятся нормам регулирования банков». Кругман охарактеризовал отсутствие системы регулирования теневой банковской системы «злостным невыполнением служебных обязанностей». С изъятием активов из теневой банковской системы весной 2007 г. активность на рынках секьюритизации, преимущественно финансировавшихся «теневыми» финансовыми организациями, стала замедляться и осенью 2008 г. почти полностью прекратилась, из-за чего объем рынка частного кредитования сократился более чем на треть. Согласно данным Брукингского института на июнь 2009 г., традиционная банковская система была не в состоянии компенсировать эти потери: «Для того, чтобы сделать возможным предоставление соответствующего дополнительного объема средств для кредитования, банкам необходимо в течение долгого периода получать значительные прибыли». Авторы исследования также указали, что некоторые виды секьюритизации «скорее всего, исчезнут навсегда как пережиток периода чрезмерно ослабленных условий кредитования». Как заявил экономист Марк Занди в своем выступлении перед Комиссией по расследованию причин финансового кризиса, «рынки секьюритизации все еще ослаблены: потенциальные инвесторы ожидают ухудшения ситуации на рынках из-за дальнейших убытков от невыплат по кредитам, и в то же время ждут завершения реформ финансовой системы и изменений законодательства и норм бухгалтерского учета. В 2006 г. объемы выпуска частным сектором облигаций по ипотечным ценным бумагам (под залог как жилой, так и коммерческой недвижимости), ценных бумаг с обеспечением активами, а также обеспеченных залогом долговых обязательств достигли рекордного уровня в почти 2 триллиона долларов. В 2009 г. объемы выпуска облигаций частным сектором упали до менее чем 150 миллиардов долларов США, причем почти все залоговые облигации были выпущены по программе Федеральной резервной системы по выпуску ценных бумаг с обеспечением активами, цель которой-стимулирование потребительского кредитования, осуществляемого малыми кредитными компаниями, компаниями-продавцами автомобилей и банками, предлагающими кредитные карты. Выпуск ипотечных ценных бумаг (под залог коммерческой или жилой недвижимости) и обеспеченных залогом долговых обязательств все еще не осуществляется». В марте 2010 г. в журнале «Экономист» в статье о финансовом регулировании было сказано следующее: «Небанковские кредитные организации «Беар стернз» и «Леман бразерз» стали жертвами массового перевода вкладов запаниковавшими организациями-кредиторами, специализирующимися на сделках РЕПО сроком до следующего дня; в большинстве случаев это были инвестиционные фонды, работавшие на рынке краткосрочного капитала, руководство которых было не уверено в качестве секьюритизованных залогов. Банкротство «Леман бразерз» привело к массовым изъятиям средств из фондов, после чего для больших компаний краткосрочное кредитование стало невозможным». Согласно докладу Комиссии по расследованию причин финансового кризиса, опубликованному в январе 2011 г., «В начале XX в. правительством США была создана система банковского регулирования (Федеральная резервная система как кредитор последней инстанции, федеральное страхование банковских вкладов, достаточно полное нормативно-правовое регулирование), призванная защищать экономику от панических настроений, которые часто подвергали испытанию устойчивость американской банковской системы на протяжении XX в. И в то же время, за немногим более чем последние 30 лет правительство не остановило рост теневой банковской системы, которая своими размерами чуть ли не превосходила традиционную банковскую систему и в то же время оставалась непрозрачной и допускала формирование чрезмерного краткосрочного заемного капитала. Ключевые элементы рынка (рынок РЕПО-кредитования емкостью во многие триллионы долларов. Компании, созданные для осуществления забалансных операций. Продажа производных денежных бумаг через дилерскую сеть) оставались непрозрачными и не попадали в сферу действия существующей системы защиты от финансовых кризисов. Защитные механизмы девятнадцатого века должны были обеспечить стабильность финансовой системы двадцать первого века». С июня 2007 г. по ноябрь 2008 г. чистая стоимость активов в США снизилась более чем на четверть. К началу ноября 2008 г фондовый индекс S-P 500, отражающий значение цен акций 500 американских корпораций, упал на 45 % по сравнению с рекордными показателями 2007 г. Цены на жилую недвижимость, достигшие высшей точки в 2006 г., упали на 20 %. При этом положение на рынке фьючерсов позволяло предположить дальнейшее падение цен на 30-35 %. Общая стоимость недвижимости в США, в период рекордных цен 2006 г. выросшая до величины в 13 трлн. долларов, в середине 2008 г. упала до уровня в 8, 8 трлн. долларов и продолжала снижаться. Совокупная стоимость пенсионных накоплений (второе место по величине среди сбережений американских домашних хозяйств) упала на 22 %, с 10, 3 трлн. долларов в 2006 г. до 8 трлн. долларов в середине 2008 г. В тот же период объем сбережений и инвестиций (без учета пенсионных накоплений) упал на 1, 2 трлн. долларов, а пенсионные сбережения населения уменьшились на 1, 3 трлн. долларов. Общая сумма убытков от кризиса составила 8, 3 трлн. долларов. Поскольку большую часть субстандартных кредитов получили представители национальных меньшинств, количество отчуждений собственности в этих группах также было велико. В 2008 году в США насчитывалось от 664 тыс. до более 1, 7 млн. бездомных человек, по сравнению с 2007 годом отмечен рост количества бездомных семей на 10 %, что явилось следствием экономического кризиса. Кризис субстандартного кредитования также тяжелейшим образом отразился на автомобильной промышленности США: объем продаж новых машин, поднявшийся в 2005 г. до рекордного уровня в 17 млн., к 2010 г. вернулся всего лишь к 12 млн. Воздействие кризиса на финансовый сектор стало очевидным в феврале 2007 г., когда крупнейший банк мира (на 2008 г.) «Эйч-эс-би-си» был вынужден списать ипотечные ценные бумаги общей стоимостью в 10, 5 млрд. долларов, обеспеченные в том числе субстандартными кредитами. Это принято считать первой крупной потерей, вызванной ипотечным кризисом. Согласно другой точке зрения, первой жертвой кризиса стала ипотечная компания New Century Financial Corporation, схожая участь постигла компанию American Home Mortgage Investment Corp. Компании перестали выдавать кредиты, сократили штат своих сотрудников, а их акции существенно упали в цене. Постепенно кризис охватил и банковскую сферу в целом, в том числе Deutsche Bank, который имел ценные бумаги в американских ипотечных компаниях. В течение 2007 г. по меньшей мере 100 компаний по операциям с ипотеками приостановили или полностью прекратили свою деятельность, или были проданы. Высшее руководство компаний финансовго сектора также было затронуто кризисом: в конце 2007 г. с разрывом в одну неделю главные исполнительные директора банков «Меррилл линч» и «Ситигруп» подписали заявления об увольнении. Последующее ухудшение экономической конъюнктуры привело к тому, что многие финансовые компании были вынуждены или провести слияния, или объявить о поиске заинтересованных в слиянии партнеров. В 2007 г. кризис вызвал панику на финансовых рынках: многие инвесторы предпочли продать рисковые ипотечные облигации и нестабильные акции и вложить деньги в товары, служащие средствами сохранения капитала. Спекуляция товарными фьючерсами на финансовом рынке после краха рынка финансовых производных ценных бумаг привела к началу сырьевого суперцикла, и, как следствие, к мировому продовольственному кризису и росту цен на нефть. Финансовые инвесторы, получившие благодаря спекуляции залоговыми и ипотечными облигациями прибыли, исчисляемые в триллионах долларов, вложили некоторую часть этих средств в продовольственные и сырьевые товары. Из-за невыполнения обязательств по ипотечным кредитам и необходимости страхования от подобных убытков в будущем, прибыль 8 533 депозитных учреждений, застрахованных Федеральной корпорацией по страхованию вкладов, упала с 35, 2 трлн. долларов США в четвертом квартале 2006 г. до 646 миллионов в четвертом квартале 2007 г., то есть на 98 %. Показатели деятельности банков и ссудо-сберегательных ассоциаций в четвертом квартале 2007 г. были худшими за весь период с 1990 г. В 2007 г. застрахованные депозитные учреждения получили прибыль в размере приблизительно 100 млрд. долларов, на 31 % меньше по сравнению с рекордными показателями 2006 г. (145 млрд. долларов). С первого квартала 2007 г. по первый квартал 2008 г. их прибыль упала на 46 %-с 35, 6 миллиардов до 19, 3 миллиардов соответственно. На август 2008 г. общая стоимость привязанных к субстандартным ипотечным кредитам ценных бумаг, списанных финансовыми компаниями по всему миру, составила 501 миллиард долларов США. По оценкам МВФ, в дальнейшем сумма списанных ценных бумаг, обеспеченных закладными по субстандартным ипотечным кредитам, может составить 1, 5 трлн. долларов. На ноябрь 2008 г. по этому типу ценных бумаг были зафиксированы убытки в размере 750 миллиардов долларов, что фактически привело к потере большей части мирового банковского капитала. Банки, головные офисы которых расположены в одной из стран-участниц Базельского соглашения обязаны выполнять требования по достаточности основного банковского капитала, что означает значительное сокращение возможных объемов кредитования предприятий и частных лиц. Ключевым моментом развития кризиса стало банкротство «Леман бразерс» и ряда других финансовых организаций в сентябре 2008 г.: за два дня из американских инвестиционных фондов рынка краткосрочного капитала со средним объемом денежного потока в 5 млрд. долларов были выведены 150 млрд. долларов. По сути, это являлось массовым выводом средств с рынка краткосрочного капитала, который ранее был ключевым источником кредитных средств для банков (на основе депозитных сертификатов) и небанковских предприятий (на основе коммерческих бумаг). Вскоре после банкротства «Леман бразерс» спред «ти-и-ди», отражающий степень рискованности межбанковского кредитования, вырос в четыре раза, что привело к прекращению кредитных операций и, как следствие, поставило мировую финансовую систему на грань краха. Федеральная резервная система США и европейские центральные банки немедленно отреагировали проведением решительных мер по стабилизации ситуации: за последний квартал 2008 г. центральные банки выкупили у банков проблемные активы и государственные долговые обязательства на сумму 2, 5 трлн. долларов США. Это стало крупнейшим вливанием наличных средств в рынок кредитования и крупнейшей операцией кредитно-денежной политики за всю историю. Правительства европейских стран и США также увеличили капитал национальных банковских систем на 1, 5 трлн. долларов за счет покупки специально выпущенных привилегированных акций крупнейших банков страны. Некоторые экономисты утверждают, что экономика развивающихся стран, например, Бразилии или Китая, не будет затронута кризисом так же тяжело, как экономика более развитых стран. В то же время, некоторые аналитики отмечают начало локального ипотечного кризиса в Бразилии. По оценкам МВФ, с января 2007 г. по сентябрь 2009 г. крупные американские и европейские банки из-за проблемных активов и невозвратных кредитов потерпели убытки в более чем 1 трлн. долларов. Ожидается, что совокупная сумма таких убытков за 2007-2010 гг. составит более 2, 8 трлн. долларов. Согласно прогнозам, потери банков США составят около 1 трлн. долларов, а европейских банков-до 1, 6 трлн. долларов. По оценкам МВФ, к сентябрю 2009 г. банки США понесли около 60 % от общей величины потерь, а английские банки и банки еврозоны-только 40 %. По данным на весну 2011 г., в США за невыплаты по кредитам было отчуждено свыше миллиона домов, для еще нескольких миллионов объектов жилой недвижимости была инициирована процедура отчуждения, а в собственности банков находилось 872 тысячи отчужденных объектов. Уровень продаж остался низким. В то же время доля новых заемщиков, неспособных осуществлять своевременные выплаты по ипотечным кредитам, стала падать. В 2011 году 35 % заемщиков по ипотеке владели недвижимостью, текущая цена которой была ниже указанной в кредитном договоре, к 2014 году доля таковых снизилась до 8 %. Меры по выходу из кризиса были приняты немедленно после признания развития кризиса в августе 2007 г. Тем не менее, значительная неустойчивость мировых финансовых рынков привлекла внимание общественности к кризису только в сентябре 2008 г., после чего различные правительственные учреждения, контрольно-надзорные органы и политические деятели начали осуществлять дополнительные, более комплексные меры по выходу из кризиса.
В настоящее время затраты различных правительственных учреждений США на выкуп займов, покупку активов, обеспечение кредитов и непосредственные расходы составили более чем несколько триллионов долларов. С полным списком финансовых обязательств и инвестиций правительства США, связанных с кризисом, можно ознакомиться в сводной таблице экстренного финансирования «Си-эн-эн». Федеральная резервная система США совместно с центральными банками по всему миру осуществила ряд мер по выходу из кризиса. Как указал в начале 2008 г. председатель Совета управляющих ФРС Бен Бернанке, «Реакцию ФРС на кризис можно в общем разделить на две составляющие: попытки поддержать ликвидность и активность рынков, а также использование инструментов кредитно-денежной политики для достижения макроэкономических целей». Бен Бернанке утверждает, что увеличение баланса ФРС, влекущее за собой создание «электронных» денег является необходимым, «поскольку наша экономика ослаблена и инфляция находится на низком уровне.…Когда экономическая конъюнктура начнет улучшаться, придет время прекратить действие программ льготного кредитования, увеличить процентные ставки, уменьшить объем денежной массы и сделать все возможное для того, чтобы восстановление экономики не сопровождалось увеличением темпов инфляции». 13 февраля 2008 г. президент США Джордж У. Буш подписал законопроект, согласно которому государство выделяло 168 миллиардов долларов США на стимулирование экономики, в первую очередь посредством возврата выплаченного налога на имущество. Возвраты начали осуществляться с 28 апреля 2008 г. в форме чеков, высылаемых по почте непосредственно налогоплательщикам. В то же время неожиданно резко возросли цены на бензин и продовольственные товары, что заставило многих специалистов усомниться в эффективности мер, поскольку, скорее всего, налоговые возвраты не стимулировали экономику, а компенсировали рост цен. 17 февраля 2009 г. президент США Барак Обама подписал закон «О восстановлении и реинвестировании американской экономики», в котором предусматривалось как сокращение налогового бремени населения, так и увеличение размеров госрасходов до 787 миллиардов долларов США, из них более 75 миллиардов были направлены на финансирование программы содействия домовладельцам, испытывающим финансовые затруднения т. н. План по обеспечению доступности и стабильности домовладения.
Убытки, вызванные падением стоимости ипотечных ценных бумаг и других активов, приобретенных на средства акционеров, привели к резкому падению величины первичного капитала многих финансовых организаций. Во многих случаях они были вынуждены объявить о банкротстве или значительно сократить объемы кредитования. Средства, необходимые для обеспечения функционирования банковского сектора, были предоставлены правительствами различных стран, некоторые банки также предприняли значительные усилия по привлечению частного финансирования.
Для помощи банковскому сектору правительство США в октябре 2008 г. утвердило закон «О неотложных мерах стабилизации экономики», согласно которому в рамках программы выкупа проблемных активов 700 млрд. долларов США выделялись на предоставление банкам займов в обмен на привилегированные акции, приносящие дивиденды. Другим способом рекапитализации банков является покупка за наличные деньги государством или частными лицами активов, привязанных к ипотечным кредитам, то есть токсичных (или наследственных) активов. Это позволяет одновременно улучшить банковский капитал и уменьшить неуверенность в стабильности финансового положения банков. В марте 2009 г. министр финансов США Тимоти Гайтнер объявил о плане покупки токсичных активов у банков. Для стимулирования выкупа частными лицами токсичных активов у банков правительство в рамках частно-государственной инвестиционной программы выкупа проблемных активов предоставляет кредиты и гарантии по выплатам дивидендов. Кризис привел к банкротству, вынужденному или добровольному слиянию многих финансовых организаций, а также к выделению государственной финансовой помощи. Как правило, падение стоимости ипотечных ценных бумаг, находящихся в собственности компаний, приводило или к банкротству (в том случае, если инвесторы массово изымали свои вклады), или делало невозможным получение новых займов на рынке кредитования. Как правило, заемные средства, за счет которых финансовые организации осуществляли инвестиционную деятельность, значительно превышали величину денежных активов или собственного капитала, и потому эти финансовые организации не были защищены от непредвиденных спадов активности на кредитном рынке. В 2008 г. пять крупнейших инвестиционных банков США, общая сумма задолженностей которых составляла 4 трлн. долларов США, или обанкротились, как «Леман бразерз», или были поглощены другими банками («Беар стернз» и «Меррилл линч»), или получили экстренное финансирование от правительства США («Морган стэнли» и «Голдман сакс»). Также в сентябре 2008 г. Fannie Mae и Freddie Mac перешли в государственное управление: задолженности этих компаний и гарантии по ипотечным обязательствам составляли почти 5 трлн. долларов, при этом соотношение собственного и заемного капитала было не лучше, чем у инвестиционных банков. Для сравнения: в сентябре 2008 г. ВВП США составлял 14 трлн. долларов, госдолг-10 трлн. долларов, а общий объем задолженностей вышеперечисленных семи финансовых организаций с высочайшим уровнем заемного капитала-9 трлн. долларов. Крупные депозитные банки по всему миру также использовали инновационные финансовые инструменты, например, структурные инвестиционные пулы, для того, чтобы обойти требования к обеспеченности собственными средствами. Одним из крупнейших банкротств за пределами США стало банкротство банка «Нортерн рок». По некоторым оценкам, стоимость национализации этого банка составила около 87 миллиардов фунтов стерлингов (около 150 миллиардов долларов США). В США в сентябре 2008 г. решением Управления по надзору за сберегательными учреждениями банк «Вашингтон мьючуал» перешел в государственную собственность. Десятки американских банков получили государственное финансирование в рамках программы выкупа проблемных активов. Распределение фондов программы вызвало критику после того, как компания «Пи-эн-си файнэншл сервисиз» использовала полученные средства для покупки корпорации «Нэшнл сити», также потерпевшей крупные убытки вследствие кризиса. В 2008 г. финансовый кризис привел к банкротству 25 американских банков, которые перешли в собственность Федеральной корпорации по страхованию вкладов. По данным на 14 августа 2009 г., за последующие семь месяцев обанкротилось еще 77 банков, что выше, чем за весь 1993 г. (50 банков), но гораздо ниже, чем в 1992, 1991 и 1990 г.. С начала экономического спада в декабре 2007 г. более 6 млн. человек потеряли работу. Величина страхового фонда Федеральной корпорации по страхованию вкладов, формируемого из страховых взносов банков, в первом квартале 2009 г. упала до 13 миллиардов долларов-самый низкий показатель с сентября 1993 г. По мнению некоторых специалистов, оказание экстренной финансовой помощи банкам непосредственно связано с попытками Алана Гринспена стимулировать рынок ценных бумаг и экономику после краха акций технологических компаний: в своем выступлении 23 февраля 2004 г. перед Ассоциацией ипотечных банков США Гринспен заявил, что пришло время более активно привлекать рядовых заемщиков к приобретению более нестандартных типов кредитов, то есть кредитов с плавающей процентной ставкой или с отсроченными процентными выплатами. Это позволяет предположить, что А. Гринспен призывал банки увеличить как объем своего заемного капитала, так и объем выдачи кредитов, что привело бы к стимулированию роста цен на активы, гарантируя то, что Федеральная резервная система и министерство финансов США компенсируют возможные потери. Некоторые обозреватели еще в марте 2007 г. предрекали, что государство будет вынужденно оказать банкам финансовую помощь величиной более чем 1 трлн. долларов США; в то же время Бен Бернанке, Алан Гринспен и Генри Полсон утверждали, что ипотечный кризис затрагивает только рынок субстандартного кредитования и что финансовому сектору не понадобится помощь государства. Министр финансов РФ А. Кудрин 1 октября 2008 года заявил: «В значительной степени очевидно, что спровоцирован финансовый кризис сабпрайм-ипотекой. То есть сабпрайм-это следствие попытки государства дешевыми деньгами насытить экономику и искусственно разогнать ипотеку. В результате создался соответствующий финансовый пузырь или ипотечный пузырь. Когда инфляция пошла вверх (и это тоже было одним из неизбежных следствий такого разогрева, такой накачки денег, когда ставка рефинансирования была доведена до 5 %, даже выше), то плохие заемщики были первые, кто перестал платить по таким кредитам». Отчуждение собственности-долгий и дорогостоящий процесс, потому избежание отчуждения залогового имущества может быть выгодно как кредиторам, так и заемщикам. Многие кредиторы призывали заемщиков, испытывающих финансовые затруднения, к обсуждению возможных альтернатив по выплатам, а некоторые кредиторы предлагали более благоприятные условия (рефинансирование, реструктуризация кредита или смягчение потерь). В статье журнала «Экономист» положение дел было описано следующим образом: «Из всех последствий финансового кризиса именно огромное количество отчуждений объектов жилой недвижимости в Америке получило наиболее полное освещение в СМИ, при том, что эффективность мероприятий, направленных на уменьшение числа отчуждений, была самой низкой. Это касается как государственных программ, так и частных инициатив». Согласно прогнозам, число отчужденных домов в 2009-2011 гг. может составить до 9 миллионов, в то время как в среднем оно составляет 1 миллион. 9 миллионов отчужденных домов-это убытки в размере 450 миллиардов долларов: согласно исследованию Федерального резервного банка Чикаго, проведенному в 2006 г., стоимость отчуждения одного объекта жилой недвижимости составляет 50 тыс. долларов. В 2007-2009 гг. для уменьшения небывалого количества отчуждений в США был создан ряд государственных и частных добровольческих программ, в рамках которых домовладельцам, испытывающим финансовые затруднения, оказывалась индивидуальная помощь. В частности, агентство по предотвращению отчуждения жилой недвижимости «Хоуп нау элайенс», объединяющее усилия правительства США и частного сектора, оказывает помощь отдельным группам заемщиков высокого уровня риска. Согласно докладу агентства, опубликованному в феврале 2008 г., за второе полугодие 2007 г. была оказана помощь 545 тыс. заемщиков из группы высокого риска, то есть помощь получили 7, 7 % из 7, 1 млн. заемщиков, продолжавших осуществлять выплаты по субстандартным кредитам на сентябрь 2007 г. Представители агентства признали, что требуется осуществление гораздо большего объема помощи. В конце 2008 г. основные банки США, а также Fannie Mae и Freddie Mac объявляли о проведении мораториев на отчуждение жилой недвижимости, чтобы дать возможность домовладельцам провести рефинансирование кредитов. Многие критики указывали на то, что индивидуальный подход неэффективен, поскольку число домовладельцев, которым оказывается помощь, остается слишком низким по сравнению с количеством случаев отчуждения домов, а почти 40 % домовладельцев, получивших помощь в рамках подобных программ, вновь оказываются неспособны выполнять свои обязательства уже через 8 месяцев. Согласно докладу Федеральной корпорации по страхованию вкладов, опубликованному в декабре 2008 г., среди заемщиков, у которых условия кредитов были пересмотрены в первой половине 2008 г., больше, чем 50 % были не в состоянии производить выплаты по кредиту, часто из-за того, что величина ежемесячных выплат не уменьшилась, а задолженности по кредиту не были прощены. Это еще одно доказательство того, что индивидуальный подход к реструктуризации кредитов оказался неэффективным инструментом экономической политики. В феврале 2009 г. экономисты Нуриель Рубини и Марк Занди рекомендовали уменьшение остатка основной суммы долга на 20-30 % по всем ипотечным кредитам. Уменьшение суммы задолженности позволит уменьшить размер ежемесячных выплат, а также лишить 20 миллионов домовладельцев, стоимость домов которых опустилась ниже суммы задолженности по ипотечному кредиту, финансового стимула добровольно начать процесс отчуждения собственности. Исследование Федерального резервного банка Бостона показало, что банки неохотно идут на реструктуризацию кредитов. Так, в 2008 г. выплаты по ипотечным кредитам были снижены только для 3 % всех домовладельцев, испытывавших серьезные финансовые затруднения. Кроме того, оказалось, что инвесторы-владельцы ипотечных ценных бумаг, участвующие в обсуждении возможности реструктуризации кредита, не стремятся препятствовать проведению реструктуризации-частота оказания помощи заемщикам не зависело от участия в процессе инвесторов. На основе исследования экономисты Дин Бейкер и Пол Уиллен рекомендовали предоставление финансовой помощи самим домовладельцам, а не банкам. Согласно результатам исследования газеты «Эл-эй таймс», вероятность того, что заемщик предпочтет прекратить производить выплаты по ипотечному кредиту и откажется от дома, выше на 50 % для заемщиков с высоким рейтингом кредитоспособности на момент получения кредита по сравнению с заемщиками с низким рейтингом. Подобные стратегические дефолты чаще всего встречались в регионах с наиболее значительным падением цен на недвижимость. Согласно некоторым оценкам, в 2008 г. в США число стратегических дефолтов составило 558 тыс., что более чем в два раза выше, чем в 2007 г. В четвертом квартале 2008 г. на стратегические невыплаты приходилось 18 % всех кредитов со значительными объемами задолженности и сроком невыплат, превышающим 60 дней. 18 февраля 2009 г. президент США Барак Обама объявил о вступлении в действие Плана по обеспечению доступности и стабильности домовладения, целью которого было оказание содействия девяти миллионам домовладельцев. Объем финансирования программы составил 73 миллиарда долларов. Кроме того, Fannie Mae and Freddie Mac были выделены дополнительные средства в размере 200 миллиардов долларов на покупку ипотечных кредитов и облегчение их рефинансирования. Большая часть средств программы выделена из фонда экстренной финансовой помощи, располагающего средствами в 700 миллиардов долларов. Согласно плану, кредиторы будут обязаны уменьшить размер ежемесячных выплат по ипотечным кредитам до не более чем 38 % месячного дохода домашнего хозяйства, причем выплаты по кредиту из правительственных средств позволят снизить объем выплат заемщиков до 31 % дохода. Также предполагается прощение части задолженности и введение для компаний, обслуживающих ипотечные кредиты, стимулов для проведения реструктуризации кредитов и создания для домовладельцев благоприятных условий, позволяющих им продолжать осуществлять выплаты. В июне 2009 г. президент США Барак Обама и его главные советники опубликовали ряд предложений по изменению системы финансового регулирования, в том числе по защите прав потребителей, размерам оплаты труда членов руководства компаний, требованиям по уровню ликвидности и размерам страховых резервов банков, а также о необходимости внедрения мер регулирования теневой банковской системы и рынка производных ценных бумаг и расширения полномочий Федеральной резервной системы для обеспечения постепенной безопасной ликвидации системообразующих организаций. В июле 2010 г. для устранения некоторых из причин ипотечного кризиса был принят Закон Додда-Франка «О реформе финансового сектора США». Министр финансов США Тимоти Гайтнер выступил перед Конгрессом США 29 октября 2009 г. В своем выступлении он перечислил следующие пять ключевых элементов эффективной реформы системы финансового регулирования:
включение в полномочия Федеральной корпорации по страхованию вкладов регулирования деятельности небанковских финансовых организаций;
отказ от оказания компаниям экстренной финансовой помощи, предпочтительность организованного объявления банкротства;
отказ от использования денег налогоплательщиков для оказания финансовой помощи компаниям, перенос потерь, вызванных банкротством, на инвесторов компаний, и создание денежного пула за счет средств крупнейших финансовых организаций;
создание системы сдерживания и уравновешивания для контроля принятия решений по банкротству и оказанию финансовой помощи Федеральной корпорацией по страхованию вкладов и ФРС;
повышение требуемых уровня ликвидности и величины собственного капитала финансовых организаций и усиление соответствующих полномочий органов госрегулирования.
Ипотечный кризис привел к началу значительного числа расследований и судебных дел. Федеральное бюро расследований США инициировало ряд расследований возможных случаев мошенничества компаний, финансировавших ипотечные кредиты, среди которых Fannie Mae, Freddie Mac, «Леман бразерз» и страховая компания «Америкен интернешнл груп». Главный прокурор штата Нью-Йорк Эндрю Куомо возбудил дело о мошенничестве против корпорации «Америмод», зарегистрированной на острове Лонг-Айленд, и являвшейся одной из крупнейших компаний Америки, занимавшихся реструктуризацией ипотечных кредитов, а также издал 14 приказов о вызове в суд представителей подобных компаний. Кроме того, ФБР увеличило число сотрудников, занятых преступлениями, связанными с ипотечным кредитованием, поскольку число расследуемых дел значительно увеличилось. В марте 2008 г. ФБР начало расследование деятельности «Кантриуайд файнэншл» в связи с возможным мошенничеством при выдаче кредитов и с ценными бумагами. В 2007 г. в федеральные суды США поступило более 300 гражданских исков, связанных с ипотечным кризисом. Оценки количества исков в судах штатов не проводилось, однако предполагается, что оно также является значительным. Потери от ипотечного кризиса оцениваются все более высоко: в апреле 2008 г. Международный валютный фонд указал величину возможных суммарных мировых потерь финансовых организаций в приблизительно 1 триллион долларов. В прогнозе МВФ, опубликованном годом позже, суммарные мировые потери банков и других финансовых организаций оцениваются более чем в 4 триллиона долларов. Попытки правительства США обеспечить стабильность мировой финансовой системы привели к новым значительным финансовым расходам, величина которых к ноябрю 2008 г. составила 7 триллионов долларов США. В то же время следует воспринимать их не как прямые расходы, а как инвестиции, займы и гарантии по займам. Во многих случаях правительство выкупало финансовые активы, такие как коммерческие бумаги, ипотечные ценные бумаги, или другие бумаги с обеспечением залогами, для того, чтобы повысить ликвидность рынков, на которых резко упала деловая активность. Поскольку экономическое положение продолжало ухудшаться, правительством США было принято решение осуществлять выдачу кредитов в случае предоставления залогов и заемщикам из групп ранее неприемлемо высокого риска. Согласно статье, опубликованной в журнале «Экономист» в мае 2009 г., «правительства западных стран потратили огромные средства на то, чтобы оказать банкам экстренную финансовую помощь; теперь им придется платить за это повышением налогов, необходимым для выплаты процентов по возникшим из-за этого задолженностям. В странах (таких, как Великобритания или США) с дефицитом как торгового баланса, так и бюджета, это повышение будет необходимым для выплат процентов по кредитам иностранных инвесторов. Возможные политические последствия подобного вынужденного сокращения потребления ставят правительства перед соблазном нарушить свои обязательства, незаметно позволив валюте страны обесцениться. Все большее количество инвесторов осознает существование этой опасности». Кризис заставил усомниться в здравости традиционного подхода к решению экономических проблем Алана Гринспена, занимавшего пост председателя Федеральной резервной системы с 1986 г. по январь 2006 г. Сенатор Крис Додд утверждает, что политика Гринспена способствовала развитию кризиса, вызванного стечением крайне неблагоприятных обстоятельств.
Мировой экономический кризис-кризисное состояние мировой экономики, резко обозначившееся с 2008 года. Разные страны и регионы выходили из острой фазы кризиса в разное время, с 2009 по 2013 год, а его последствия сохраняются поныне. Развитие финансового кризиса, начавшегося в США. Если не по глубине, то по масштабам и последствиям этот кризис сопоставим лишь с Великой депрессией 1930-х годов. В 2009 году мировой ВВП впервые со времен Второй мировой войны показал отрицательную динамику. Также рекордно (более чем на 10 %) сократилась мировая торговля, восстановившая объем к 2011 году, но до сих пор значительно отстающая от докризисных темпов роста. Спад экономики США и еврозоны закончился во втором квартале 2009 года, однако в 2011 году в еврозоне началась вторая рецессия, продолжавшаяся до 2013 года и ставшая самой длительной в ее истории. Глобальной тенденцией после острой фазы кризиса в 2008 году стало ослабление среднего класса в мире, в то время как до кризиса его доля в общем объеме мирового богатства оставалась продолжительное время стабильной, отмечается в отчете «Global Wealth Report 2015» швейцарского банка «Credit Suisse». При этом доля 1 % самых богатых людей в мировом объеме богатств превысила 50 % и продолжает увеличиваться. Беспрецедентный рост безработицы привел к достижению ее рекордного показателя за всю историю наблюдений за рынком труда (200 млн человек в 2009 году). В иноязычных источниках также распространен термин Великая рецессия. Возникновение кризиса связывают с общей цикличностью экономического развития, дисбалансами международной торговли и движения капиталов, а также перегревом кредитного рынка и особенно проявившегося его следствием ипотечного кризиса-как результата кредитной экспансии, развернутой в 1980-х-начале 2000-х годов.
По заключению обнародованного в январе 2011 года итогового отчета созданной по решению президента США Барака Обамы специальной комиссии американского конгресса по расследованию причин кризиса 2008-2009 годов, кризис спровоцировали следующие факторы: провалы в финансовом регулировании, нарушения в области корпоративного управления, которые привели к чрезмерным рискам; чрезмерно высокая задолженность домохозяйств; широкое распространение «экзотических» ценных бумаг (деривативов), рост нерегулируемой «теневой» банковской системы.
Соединенные Штаты Америки, крупнейшая экономика мира, вошли в 2008 год с кредитным, в особенности ипотечным кризисом, который привел к резко обозначившемуся в сентябре 2008 года кризису ликвидности банков, прекративших выдачу кредитов. Джордж Сорос отмечал, что «начало кризиса 2008 года можно официально отнести к августу 2007 года, когда центральные банки были вынуждены взять на себя финансовые обязательства для того, чтобы обеспечить ликвидность банковской системы». Спустя несколько месяцев снижения и потери рабочих мест, в период с 2007 по 2008 год эта попытка потерпела поражение, что привело к банкротству пятидесяти банков и финансовых учреждений. Это отразилось также и на биржевых ценных бумагах (американские акции подешевели более чем на 50 %), на потреблении и сбережениях населения. В сентябре 2008 года положение резко усугубилось из-за краха ряда финансовых институтов, связанных с ипотечным рынком, таких как инвестиционный банк Lehman Brothers, ипотечные компании Fannie Mae, Freddie Mac и AIG. Для сохранения некоторых из этих организаций правительство США предприняло определенные меры, выдав им сотни миллиардов долларов. С декабря 2007 до июня 2010 года ФРС различным банкам, корпорациям и правительствам под низкий процент были выданы триллионы долларов кредитов. Кризис быстро распространился на развитые страны мира. В предкризисные 2004-2007 годы средние темпы роста мировой торговли составляли 8, 74 %. С резким сворачиванием объемов банковского кредитования и снижением спроса на товары и услуги, в 2008 году объем мировой торговли повысился лишь на 2, 95 %, а в 2009 году показал падение на 11, 89 %. Темпы роста мирового ВВП в 2008 году составили 1, 83 %, а в 2009 году мировой ВВП впервые после Второй мировой войны сократился-на 2, 3 %. В феврале 2008 года уровень инфляции в мире поднялся до рекордной отметки. Вследствие недоверия к валютам, как отмечал Джордж Сорос, возобладала тенденция переводить их в реальные активы, коснувшаяся прежде всего сырьевого сектора-продемонстрировав рост цен на нефть и золото. В 2009 году проблема обрела противоположный характер: экономический прогноз указал на дефляцию, по причине которой, например, ФРС снизили процентные ставки практически до нуля. 8 октября 2008 года все ведущие центробанки мира, исключая ЦБ Японии и России, приняли беспрецедентное решение об одновременном снижении процентных ставок. Такое решение было расценено обозревателями как признание глобального характера кризиса. 10 октября собравшиеся на совещание в Вашингтоне министры финансов и главы центральных банков стран G7 утвердили антикризисный план, заменивший собой традиционное для подобных встреч итоговое коммюнике, заявив, что они предпримут «неотложные и исключительные действия». План предписывал «использовать любые имеющиеся средства, чтобы поддерживать системно важные финансовые институты, не допуская их краха» и иные меры. 14 ноября лидеры стран Группы двадцати (G20) собрались на антикризисный саммит, на котором приняли декларацию, содержащую, в частности, общие принципы реформирования финансовых рынков, реорганизации международных финансовых институтов, обязательство воздерживаться от применения протекционистских мер в последующие 12 месяцев. 4 декабря ЕЦБ и Банк Англии значительно понизили базовые процентные ставки, мера была предпринята перед лицом назревающей угрозы дефляции. В начале декабря 2008 года Статистическое управление Евросоюза сообщило, что ВВП еврозоны в третьем квартале 2008 года снизился на 0, 2 %, как и в предыдущем квартале: европейская экономика вошла в период рецессии впервые за 15 лет. По данным Евростата, опубликованным в феврале 2009 года, промышленное производство в Евросоюзе в декабре 2008 года снизилось на 11, 5 % в годовом выражении, а в еврозоне-на 12 %, такое сильное падение отмечено впервые с 1986 года, когда начала вестись общеевропейская статистика. Европейский центральный банк (ЕЦБ) предпринял первые меры с определенным опозданием. Основными мерами стали жесткая экономия и ограничение общественно-государственных расходов, что привело к кредитной недостаточности и сложному доступу к кредитованию. Так как Европа представляет 30 % мировой торговли, кризис в ней послужит причиной задержки восстановления мировой экономики. Европа представляется эпицентром разрушений после мирового финансового кризиса, отмечал в марте 2010 года К. Рогофф. 2 апреля 2009 года состоялся саммит большой двадцатки в Лондоне, на котором был принят План действий по выходу из глобального финансового кризиса. В частности, одной из наиболее серьезных мер стало решение о значительном увеличении ресурсов МВФ-до 750 млрд. долларов, поддержка новых ассигнований СПЗ в размере 250 млрд. В опубликованной МВФ в начале 2010 года работе «Переосмысляя макроэкономическую политику» отмечается, что основные элементы сложившегося до начала кризиса консенсуса в отношении экономической политики остаются неизменными. Ухудшение экономических условий способствовало появлению массового движения протеста в странах Северной Африки и на Ближнем Востоке, в частности в Тунисе, Ливии, Египте и Сирии. В первых трех указанных странах были свергнуты правительства. В октябре 2010 года появились явные признаки войны валют (доллара, евро, иены и юаня). Страны снижали цены на свою валюту с целью приобретения конкурентоспособных преимуществ, для того чтобы облегчить экспорт валют, который, в свою очередь, способен помочь положить конец кризису. Однако если война валют и ряд льгот усилят коммерческое противостояние, это приведет к торговой войне и неизбежно замедлит процесс восстановления. Подобная ситуация происходила во время Великой депрессии, инициированная США и Великобританией.
В 2010 году главный экономист МВФ Оливье Бланшар отмечает несомненный восстановительный рост мировой экономики, главными локомотивами которого указывает развивающиеся страны, прежде всего азиатские. Это объясняется тем, что ввиду более ограниченной финансовой интеграции стран с низкими доходами с мировой экономикой они испытали воздействие кризиса главным образом через торговлю, улучшение ситуации в которой происходит так же стремительно, как она ранее ухудшилась. В марте 2011 года состоялось первое за десять лет совместное валютное предприятие G7 (в сентябре 2000 года действовали, чтобы поддержать введение в обращение евро)-договорились о валютных интервенциях, чтобы снизить курс иены и помочь экономике Японии, оказавшейся в тяжелейшем со времен Второй мировой войны кризисе. На встрече G20 в Москве в феврале 2013 года, от которой ожидали заявления по вопросу валютных войн, итоговое коммюнике обошлось без критики в адрес Японии за снижение курса национальной валюты. Валютные войны-это риск, но развитым странам необходимо любыми средствами поддерживать рост, поскольку мировая экономика зависит от них, решили делегаты.
Первым признаком начинающегося кризиса в России стал понижающий тренд на российских фондовых рынках в конце мая 2008 года, который перешел в обвал котировок в конце июля, вследствие, как полагают некоторые эксперты, заявлений Председателя Правительства РФ Владимира Путина в адрес руководства компании «Мечел» в июле и военно-политических действий руководства страны в начале августа (вооруженный конфликт в Южной Осетии). Особенностью российской экономики перед кризисом являлся большой объем внешних корпоративных долгов при незначительном государственном долге и третьих в мире по величине золотовалютных резервах государства. 18 сентября 2008 года В. В. Путин на встрече в Сочи с иностранными предпринимателями, приехавшими на экономический форум, заявил: «Мы видим напряжение на наших торговых площадках, но считаем, что это не связано с нашими проблемами, у нас нет системных проблем. Все капитальные показатели российской экономики-в норме». На следующий день Путин заявил корреспонденту газеты «Коммерсантъ» А. И. Колесникову: «Так уже же нет никакого кризиса!». 28 января 2009 года в Давосе Путин в своем выступлении сказал, в частности, что кризис «буквально висел в воздухе. Однако большинство не желало замечать поднимающуюся волну». Кризис ликвидности в российских банках, резкое падение биржевых индексов РТС и ММВБ, падение цен на экспортную продукцию (сырье и металл) начали в октябре-ноябре 2008 года сказываться на реальном секторе экономики: начался резкий спад промышленного производства, первая волна сокращений рабочих мест. 25 ноября 2008 года сообщалось, что, согласно расчетам Министерства экономического развития России, впервые с момента начала мирового кризиса зафиксировано снижение ВВП в России в одном месяце по отношению к предыдущему: в октябре ВВП снизился на 0, 4 % по отношению к сентябрю, хотя в годовом выражении, по сравнению с октябрем 2007 года, вырос на 5, 9 % 12 декабря 2008 года заместитель главы МЭРТ Андрей Клепач признал, что в IV квартале экономика России вошла в рецессию.
В сентябре-октябре 2008 года правительством России были объявлены первые антикризисные меры, направленные на решение самой неотложной на тот момент задачи: укрепление финансовой системы России. В число этих мер вошли инструменты денежно-кредитной, бюджетной и квазифискальной политики, которые были нацелены на обеспечение погашения внешнего долга крупнейшими банками и корпорациями, снижение дефицита ликвидности и рекапитализацию основных банков. Расходы бюджета, направленные на поддержку финансовой системы, превысили 3 % ВВП. Эти расходы осуществлялись по двум каналам: предоставлением ликвидности в виде субординированных кредитов и посредством вливаний в капитал банковской системы. По оценке Всемирного банка, «это позволило добиться стабилизации банковской системы в условиях крайнего дефицита ликвидности и предотвратить панику среди населения: чистый отток вкладов из банковской системы стабилизировался, начался рост валютных вкладов, удалось избежать банкротств среди крупных банков, и был возобновлен процесс консолидации банковского сектора». Попытки правительства сдержать падение курса российского рубля привели к потерям до четверти золотовалютных резервов Российской Федерации. С конца ноября 2008 года финансовые власти приступили к политике «мягкой девальвации» рубля, которая, по мнению журналиста «Независимой газеты», значительно ускорила спад в промышленности в ноябре-декабре 2008 года, вынуждая предприятия свертывать производство и выводить оборотные средства на валютный рынок. Согласно данным, обнародованным 23 января 2009 года Росстатом, в декабре 2008 года падение промышленного производства в России достигло 10, 3 % по отношению к декабрю 2007 года (в ноябре-8, 7 %), что стало самым глубоким спадом производства за последнее десятилетие. В целом, в 4 квартале 2008 года падение промпроизводства составило 6, 1 % по сравнению с аналогичным периодом 2007 года. По итогам 2009 года российский фондовый рынок оказался мировым лидером роста, индекс РТС вырос в 2, 3 раза. 12 марта 2010 года «Независимая газета» отмечала, что российскому фондовому рынку удалось отыграть большую часть падения, произошедшего в начале мирового финансового кризиса. По мнению оттуда же, это произошло благодаря осуществленной российским правительством антикризисной программе.
В марте 2010 года в докладе Всемирного банка отмечалось, что потери экономики России оказались меньше, чем это ожидалось в начале кризиса. По мнению Всемирного банка, отчасти это произошло благодаря масштабным антикризисным мерам, которые предприняло правительство. Согласно исследованию ЕБРР (2011), непосредственным последствием кризиса стало вынужденное сокращение потребления базовых продуктов питания у 35 % российских домохозяйств. Как пишет профессор ВШЭ Константин Сонин: «Долгосрочным последствием стало формирование новой модели российской экономики-в результате кризиса и в последующие годы произошла крупнейшая мирная национализация производственных активов, были воздвигнуты барьеры для иностранных инвестиций, увеличены инвестиции в непроизводительные секторы (оборона, безопасность), выросла занятость в госсекторе и в компаниях, контролируемых государством».